Кольцо великого магистра - [28]

И рыцарь приходил в бешенство.

Он мечтал о переустройстве ордена. Об отмене всех монашеских правил, вредящих военному делу. Он уничтожил бы ненавистное целомудрие. Конрад Валленрод был уверен, что женщина сумеет вдохновить рыцаря на ратные подвиги успешнее, чем изолгавшиеся, потерявшие веру попы.

Крепкий на вид великий маршал страдал недугом, который тщательно скрывал. Его часто мучили головные боли, они наступали внезапно и были так сильны, что почти лишали разума. Когда рыцарь чувствовал приближение болезни, он закрывался в своих комнатах и никого не хотел видеть.

Сегодня Конрад Валленрод испытывал новые латы, сделанные Иоганном Фогелем, лучшим оружейником Альтштадта. Он пропускал мимо ушей похвальбу мастера, деньги Иоганн Фогель брал немалые и мог бы сделать бронь полегче. Боевая одежда одного рыцаря стоила не меньше, чем сто дойных коров, а весила больше трех пудов.

Сидеть на лошади в тяжелых латах еще куда ни шло, а попробуй вести бой спешенным! Великий маршал знал это, но одеть всех братьев в легкую и вместе с тем крепкую бронь было не по карману.

Оруженосцы принесли еще свечей. Веселые огоньки зажглись на шлемах и позолоченных латах миланских мастеров, напяленных на деревянные обрубки; тускло отсвечивало железо на броне орденских рыцарей и на русских шишаках.

Иоганн Фогель сидел за столом, прихлебывая из чаши бургундское, и удивлялся голому, будто полированному черепу военачальника. А тот с презрением посматривал на тонкие носки башмаков мастера Фогеля. Носки были так длинны, что их понадобилось загнуть кверху и придерживать с помощью золотых цепочек.

Конрад Валленрод долго выбирал оружие для пробы. Он отложил в сторону английский меч. Маршал позвонил в серебряный колокольчик.

Двое вооруженных воинов ввели в кабинет голубоглазого молодого литовца с соломенной россыпью волос.

— Подойди ближе, — угрюмо сказал маршал. Он взял со стола держак с горящей свечой и приблизил к лицу пленного. — Как твое имя? — спросил он, вглядываясь.

Литовец бесстрашно выдержал недобрый взгляд маршала.

— Тевтинень.

— Когда взят в плен?

— В прошлом году у Веллоны.

— Ты отказываешься креститься?

— Я не хочу изменять вере предков, — твердо ответил пленник.

— Хорошо, посмотрим, как они помогут тебе, твои предки! — С этими словами маршал поставил свечу на стол. — Эй, оденьте воина! Ты, Фридрих! — Маршал взял в руки песочные часы. — Торопись.

Оруженосец, Фридрих из Магдебурга, благородный немец с тонким, бледным лицом, упал на колени перед военачальником.

— Господи великий маршал, — сказал он, — не бесчестите, не заставляйте одевать язычника!

Лицо Конрада Валленрода покраснело, водянистые глаза вспыхнули. Он хотел закричать на Фридриха, затопать ногами, но переборол себя.

— Мой верный Стардо, помоги одеться литовскому воину, — сказал он спокойно. Рука маршала, державшая часы, нетерпеливо подрагивала.

Телохранитель, крещеный прусс Стардо, юноша с длинными, отросшими по плечи русыми волосами и коротким вздернутым носом, молча помог пленнику надеть защитную одежду. Литовец уселся на черно-красный фламандский ковер и дал натянуть на себя панцирные штаны. Оруженосец быстро завязал многочисленные ремешки на его одежде. Пленник поднялся, и Стардо стал прилаживать латы, состоящие из разных кусков. Тут и оплечье, и налокотники, и наколенники, и поножья. Все держалось на шарнирах, крючках и кожаных ремешках. Наконец на ноги пленника надеты чешуйчатые железные башмаки, а на руки — кожаные перчатки, покрытые жестью.

Литовец переступил ногами, пробуя башмаки.

— Ты получишь только щит, — сказал ему маршал. Он был без брони, в мягкой удобной одежде. — Я буду с мечом. Если останешься жив, пока пересыплется песок в склянке, получишь свободу. Понял?

Пленник слабо усмехнулся и кивнул головой.

Оружейник Иоганн Фогель отодвинул чашу с бургундским и смотрел, открыв рот. Такого представления он еще не видывал.

По знаку Валленрода оруженосец надел на голову пленнику шлем. Это был остроконечный шлем с вытянутой вперед подвижной частью, на которой прорезана смотровая щель. Рыцари называли шлем собачьей головой. Сняв со стены продолговатый щит, оруженосец подал его пленнику. Литовец не торопясь насунул его на левую руку. Испытание можно было начинать.

Вдруг закованный в латы пленник с протяжным воплем ринулся на маршала. И не устоять бы рыцарю, попавшему в железные объятия.

Но телохранители успели отбросить литовца.

— Ах ты собака! — воскликнул рыцарь. — Ну, защищайся теперь!

Он попробовал, как ложится в жилистой, хваткой руке меч, и бросился на пленника. Литовец оказался сноровистым, опытным воином, и как ни старался маршал, а первые удары пришлись на щит. Но вот рука пленника устала, движения стали чуть-чуть медленнее… Первый страшный удар обрушился на правое плечо. Железо только прогнулось, рыцарю не удалось разрубить бронь. Ну, а потом маршал изловчился и ударил по левой руке, державшей щит. Опять бронь осталась цела, но рука пленника безжизненно повисла. И тогда один за другим посыпались удары. Маршал колол и рубил железный панцирь без передышки, два последних удара прорубили железо и безрукавку из толстой кожи, показалась кровь. Пленник еще защищался… Борясь за жизнь, он отскакивал, поворачивался во все стороны…