— Тебе, разве, плохо всё объяснили?! — через силу выдавила она из себя. — Твоё дело в нужный момент дать мне знать об опасности, что может мне угрожать. А если ослушаешься, нападение Трила покажется тебе ласковой беседой. На помощь Ильма можешь не рассчитывать. И, да, запомни, он — мой! Можешь даже удовлетворить его некоторые… потребности…
Дальше слушать мерзости было невыносимо, и я попросту отвернулась. Магичка фыркнула и покинула комнату.
Неужели, она и вправду думает, что я стану её о чём-то предупреждать?! А Ильм… То, что «хозяйка» о нём сказала, не вязалось с тем мнением, что сложилось о риконе у меня. Ну, не может же он, действительно, использовать меня в том плане, что изложила Синари?! Хотя, что я знаю об этом мире… Но… но рядом с этим мужчиной чувствую себя защищённой, и именно рядом с ним просыпаются все мои чувства, даже те, о которых и не предполагала.
Если я думала, что моя жизнь в последнее время превратилась в кошмар, то была неправа, кошмар начался сейчас.
Сначала стали резко уменьшать ежедневный рацион пищи, если и раньше количество и качество еды оставляло желать лучшего, то теперь запросто на подносе мог появиться заплесневелый хлеб, прогорклая каша и мутная вода. И если сначала я просто оставляла всё нетронутым, то с каждым полуголодным днём даже научилась экономить всё уменьшающуюся пайку, уже не обращая внимания на почти прокисший вкус пищи. Видимо, «хозяйка» считала, что для поддержания жизни мне всего хватает. А может, ей просто нравилось надо мной издеваться подобным образом.
Иногда в воде оказывалось зелье, а как иначе объяснить то, что я снова впадала в полусонное состояние. В эти полубредовые дни казалось, что в комнату входил Ильм, опускался рядом с постелью на колени и долго смотрел на глупо улыбающуюся меня. Предугадать, в какой из дней отрава окажется в кружке, было невозможно, и это страшно злило. Ведь так хотелось поговорить с Ильмом…
Как-то совершенно случайно удалось остаться в сознании в одно из посещений рикона. Сделав перед появившимся охранником вид полной прострации, через полуприкрытые ресницы с восторгом увидела вошедшего Ильма. Он снова опустился на колени, почти тут же склонив голову на постель и тихо прошептал:
— Наташа…
Удостоверившись, что дверь закрыта и за нами никто не наблюдает, протянула руку, коснувшись шелковистых волос мужчины. Ильм с трудом поднял голову, взглянув одурманенным взглядом в мои глаза, мгновенно погрустневшие. И всё же в нём теплился разум.
— Наташа, прости…
Тёплая ладонь коснулась моей повлажневшей от слёз щеки. Потёрлась об неё, словно выпрашивая продолжения ласки. Ильм пересел на край постели, прижал меня к груди, зарываясь носом в растрёпанную косу.
— Потерпи, милая… он найдёт нас… мы… обязательно…
Голос рикона становился всё тише, словно силы оставляли Ильма. Я испугалась. А вдруг… Нет, сердце бьётся, пусть и не правильно, но бьётся. Обняв мужчину покрепче, вдыхала его аромат, наполняя память этими мгновениями.
Вот только эти мгновения жёстко оборвали. Явилась «хозяйка», разоралась на охранника за то, что не проследил за тем, что Ильм оказался на постели да ещё в обнимку со мной. Рикона выволокли, правда, аккуратно, а вот со мной так не церемонились. Магичка вышла и вернулась с плетью. В тот день я впервые попробовала «ласки» хозяйки.
Боль. Непрекращающаяся. Изводящая… Она стала моим спутником. Единственное, что осталось не тронутым плетью, это лицо и голова. То ли магичка «щадила» меня, то ли мне так удачно удавалось сворачиваться в клубочек, когда Синари спускала с цепи свою злость. Ильма я больше не видела. Вернее видела, но только во сне. Чудесном сне, где не было боли, где рикон кружил меня в объятьях, заставляя весело смеяться, где нежные поцелуи заживляли раны от плети. В какай-то из снов показалось, что Ильма стало больше. Взять хотя бы прекрасный танец, в котором руки Ильма передавали меня другому партнёру и… тоже Ильму. Странный сон, но такой чудесный и волнующий.
После нескольких недель ежедневных побоев Синари вдруг исчезла на некоторое время, дав мне передышку. Раны удивительным образом затягивались, даже охранник, словно почувствовав ко мне жалость, увеличил пищевой паёк. И, едва я почувствовала себя лучше, стали приходить видения. Видения, в которых прекрасные воины настигали магичку Синари, лишая её магии. Приходя в себя, я, как ненормальная хохотала, радуясь скорому избавлению, вслух проговаривая увиденное. Если бы знала, что в этот момент меня прослушивают и запоминают, чтобы передать хозяйке, вырвала бы себе язык…
А у неосторожных слов были последствия. Спустя пару дней я была крепко связана, перенесена в повозку с двойным дном и брошена на жёсткие доски. Через несколько минут рядом на мягкую шкуру был уложен полубессознательный Ильм, его руки тоже были связаны. Казалось бы, страх неизвестности должен был пугать, вот только рядом с этим риконом все тревоги отступали, а сердце как сумасшедшее начинало с удвоенной силой гонять кровь, заставляя чувствовать прилив сил. Наверное, что-то подобное происходило и с Ильмом, так как едва повозка двинулась, с его глаз стала исчезать пелена сонной одури. Взгляд мужчины безошибочно нашёл меня, и столько в нём светилось облегчения, нежности и дикого сожаления, что мои глаза тут же наполнились влагой.
