Кольцо Стрельца - [83]

Мысли мои скакали в замешательстве, переполненный желудок урчал. Напрашивалось только одно объяснение – исцеленные халуки каким-то образом возвращались в свое 784 изначальное алломорфное состояние.

Неужели Эмили Кенигсберг сделала это специально, с по-мошыо того мутант-экзона? Или странный состав халукских генов преодолел временное препятствие и вернулся к обычным неодолимым процессам?

Когда эти яйцевидные выйдут из своей пассивной фазы и снова станут грацильными, нужно ли их будет снова подвергать лечению? И если так, чем, по мнению халуков, их народ обязан человечеству – и в особенности концерну «Оплот»?

«Оплот»… Кусочки мозаики начинали складываться в целую картину.

Я зашнуровал ботинки, надел бейсболку и низко надвинул козырек на глаза. Вытащил все железо из сумки – кроме «Иванова» и подкожного инъектора – и сложил это хозяйство в просторный карман-«кенгуру» под полурасстегнутой молнией куртки. Засунул карточки-ключи в карман штанов. Помыслил над тем, чтобы оставить полицейскую халукскую форму и башмаки здесь, вместе с сумкой, инъектором и пистолетом, – но вспомнил, что за стенами башни Макферсона почти что зима, черт ее дери. Так что я затолкал форму обратно в сумку – мало ли, для тепла пригодится – и остальные вещи тоже оставил. И кольцо с опалом тоже оставалось у меня на пальце.

Открыв дверь, я обнаружил, что нахожусь в коридоре не один. К счастью, халук-чешуйник с каталкой, на которой лежал золотой кокон, направлялся в противоположную сторону. В промежуточной чешуйчато-кожной фазе инопланетяне делаются толстокожими, неуклюжими, они тупеют и годятся только для выполнения простых заданий. Чешуйник дотолкал каталку до двери напротив лифтовой ниши, открыл ее карточным ключом и завез свой груз внутрь.

Я бегом бросился к нише, и мне повезло – лифт приехал почти сразу же. Он был даже не слишком набит. Но когда мы прибыли на нижний этаж халукского посольства, двери отказались открываться, и зазвенел сигнал тревоги. Я почувствовал, как мышцы моего переполненного желудка сокращаются от страха, и едва не оскандалился.

– Какой бу-бу (эпитет) забыл бу-бу золотой ключ? – вскричал один из пассажиров.

Прорезь для карточки мигала красной лампочкой. Сенсор внутри кабины посчитал пассажиров и обнаружил, что один из нас не вставил ключ.

Все недовольно бормотали и переругивались, пытаясь вычислить растяпу, ставшего причиной аварии.

– Извините! – промямлил я и выдавил лающий халукский смешок, вставляя карту.

Лампочка сменилась на зеленую, двери открылись, и все мы толпой вывалились в переполненный вестибюль.

На воротах контроля стояло восемь турникетов. Халуки, держа синие карточные ключи наготове, бодро направились туда. Я пошарил в кармане и вытащил собственную карточку. Когда я вставлю ее в прорезь турникета, не взорвется ли мое сердце? Интересно, это больно? Как долго я буду умирать?

За вторым рядом турникетов, последней преградой перед выходом на свободу, стояла охрана. Может, они подстерегают храброго беглеца? Если у меня не разорвет потроха при проходе турникета, не схватят ли меня бравые стражи, чтобы с почетом препроводить обратно в контейнер?

Я глубоко вдохнул, расправил плечи и опустил карточку в щель.

Индикатор турникета засветился зеленым.

Мое сердце не перестало биться, когда я шагнул вперед. Низко опустив голову, я влился в толпу в переполненном лифте. Через несколько секунд двери раскрылись, выпуская меня на Тропу.

Первым моим желанием было убраться от башни Макфер-сона как можно дальше. Второе – найти относительно уединенную телефонную кабинку. Звонить было опасно – без денег и без возможности использовать свой нынешний глаз для входа в иридоскопическую систему идентификации – с такими-то инопланетянскими радужками. Оставалось только ввести свой персональный номер или общий код «Оплота», да еще и с тагами авторизации, чтобы сделать звонок в кредит. Я не сомневался, что к каждому из этих номеров есть доступ у халуков. И если они проникнут в базу данных телекома, смогут узнать, не только откуда я звонил, но и кому.

Над этим следовало серьезно поразмыслить. Попытайся выйти на контакт со своими родственниками, друзьями или близкими соратниками, я подвергну их жизнь опасности.

И даже если я до кого-нибудь дозвонюсь, поверит ли таковой халукоидной роже с неузнаваемым голосом, что это Адик? Вот уж вряд ли. Все общественные видеофоны передают изображение говорящего автоматически, если только не заблокировать его специально; а такой ход будет непременно воспринят как подозрительный. Люди из высших слоев общества – к которым относятся Ева, Симон, Карл, Эф Сонтаг и Беа Манган – дотошно проверяют звонки. Скорее всего никто из перечисленных просто не ответит на звонок из общественного автомата, от кого-то, кто 786 отказывается показать лицо.

И тут неожиданно я понял, кто ответит на такой звонок.

Полуинстинктивно я избрал на Тропе направление на запад, под Дандас-стрит, в направлении старой башни «Оплота». (Я только потом узнал, что «Оплот» перенес свое торонтское отделение в фаллический монолит на берегу, где прежде размешалась «Галафарма».) На Университетской авеню я поднялся по эскалатору на уровень выше, в метро, и нашел подходящий телефон в кабинке на станции св. Патрика.