Кольцо с бирюзой - [102]

Ксанте покинула веранду и направилась к кухне, только тогда стих шум у нее в ушах. В том крыле виллы, что отведено для прислуги, она поставила на место метлу и забрала из своей комнаты маленький сундучок.

В неразберихе, царившей у парадной двери виллы, никто не заметил, да и потом никого не заинтересовало, что перстень исчез.

Глава 33

Она нашла его. Он стоял в прихожей с тюком на спине. Дверь в его жилье была приоткрыта, и с улицы она увидела, как он выбросил ключ. Ключ зазвенел на каменном полу у входа.

Она всегда узнала бы его, хотя двадцать три года прошло с той поры, как он ходил по улицам Толедо, тоскуя о своей покойной жене и не глядя ни на кого. Борода его начала седеть, и несколько седых прядей появились в волосах, все еще темных и густых, и, конечно, нельзя было не узнать его орлиный профиль.

Спина у нее болела от долгого хождения по Новому гетто. Она теперь уже сносно говорила по-итальянски, и к тому же, как она и предполагала, в гетто многие говорили по-испански. Но первая женщина, к которой Ксанте обратилась, отвела взгляд, когда она спросила его адрес, — словно, говоря об этом человеке, она могла заразиться его невезением. Другая покачала головой и сказала, что дом у него отобрали и неизвестно, где он. Наконец Ксанте спросила про Тубала, человека, имя которого упомянула утром хозяйка, рассказывая о своих победах. А, сеньор Тубал-кейн! Он живет у северной стены. Она нашла дом этого мужчины, и, когда сказала его жене о своей цели, лицо женщины помрачнело, и она направила Ксанте по тому пути, который она только что прошла. Следуя указаниям, Ксанте вышла на перекресток, где постояла в нерешительности, потом свернула вправо и нашла дом, прежде принадлежавший Шейлоку Бен Гоцану.

Чтобы подбодрить себя, Ксанте стала без слов напевать старинную песню, которую некогда напевал ее отец. Тут она увидела его и остановилась на улице напротив дома. Он обернулся и с любопытством посмотрел на нее с крыльца, как будто ему была знакома эта мелодия или, лучше сказать, как будто она принадлежит только ему, и он удивлен: что это она делает на губах у незнакомой ему мавританки. Ксанте резко оборвала напев.

— Senor ben Gozan? Puedo hablar consigo? Я могу поговорить с вами?

Тогда он повернулся к ней лицом. Спина у него была прямая, невзирая на тяжелый тюк за спиной. Она вздрогнула, увидев, что его левый глаз подбит и опух, а на щеке — рваная рана.

Он спустился с крыльца и оглядел девушку от головы в покрывале до кончиков запыленных башмаков.

— Вы из Толедо, — сказал он по-испански. — Если вы ищете работу, то должен вас разочаровать. Экономки нужны только тем, у кого есть свой дом.

— Я не ищу у вас работу. — Она пошла в ногу с ним. На улице дети играли в тряпичный мяч, у домов, разговаривая, стояли или сидели мужчины. Некоторые кланялись Шейлоку, когда он проходил мимо. Некоторые косились на странную пару — высокого еврея и маленькую мавританку в дорожном платье. Похоже, некоторым хотелось бы заговорить с Шейлоком, но он шагал быстро, ни на кого не глядя.

На рукавах людей, мимо которых они проходили, Ксанте видела красные нашивки, похожие на ту, что была на зеленом плаще, которым пренебрегла Джессика. Сейчас этот плащ лежал в сундучке у Ксанте. До чего же глупо! Как она могла сразу не сообразить, что означает это нашитое сердце. Отметила она и темно-красные и желтые головные уборы на головах обитателей гетто и снова посмотрела на Шейлока, оценивая его высокую фигуру, красивое лицо и густые волосы. На голове у него была только матерчатая шапочка и никакой нашивки на рукаве.

Оглянувшись на нее, он увидел вопрос в ее глазах.

— Евреи, которые только проездом в Венеции, не обязаны носить шляпу и нашивку на рукаве, — пояснил Шейлок. — Недавно я узнал, что я один из таких путешественников. Теперь у меня нет дома. Но это и не плохо. Значит, мне не нужно наводить в нем чистоту к еврейской Пасхе.

Она улыбнулась:

— Я слышала от вашей д… Я слышала, как кто-то рассказывал, что вы выглядите как длиннобородый раввин.

Потрогав свой подбородок, Шейлок сказал:

— Я подстриг бороду, так и буду теперь ходить. Мне нравится. А кто вы? — Он остановился посреди улицы. — Я могу направить вас в дома, где требуется прислуга.

— Синьор Бен Гоцан, мне нет необходимости работать на ваших друзей. Думаю, у меня денег больше, чем у вас.

— Как и у всех. Почему вы следуете за мной по пятам? — спросил он не с раздражением, а с короткой безрадостной улыбкой.

— Я работала у христианки, которая знала вас. У нее есть что-то, что было вашим, и я хочу это вам вернуть.

— Очень любопытно, — сухо сказал он, без особого интереса. — Но мне ничего не нужно от христиан.

— Тогда позвольте мне пройтись с вами, синьор.

Он удивленно поднял брови.

— Я не куртизанка, уверяю вас! — В его присутствии она чувствовала себя необычно уверенно. — Я просто хочу пройтись и поговорить с вами.

— Тогда вам придется направиться к порту, толеданочка.

— Охотно, — сказала она, согретая ласковым обращением. — Я тоже собираюсь покинуть Венецию.

— Чтоб ей утонуть в Адриатике, — заметил Шейлок, быстро шагая. — Пусть в ней живут одни лягушки.