Кольцо демона - [18]

Глава 4. Двое

Когда она схлынула, он лежал в той же позе — на боку, согнув колени, но вокруг всё изменилось. Прямоугольник окна светился уже не тускло-серым, а ясно-голубым. В отдалении тихо шелестело море. В доме царила благодатная тишина. Заметно потеплело. Конрад согрелся и чувствовал себя лучше: озноб и ломота в суставах прошли.

Он поднялся с постели и выглянул в окно. Берег, залитый прозрачно-золотистым светом, был усыпан большими перламутровыми раковинами. Они горели и переливались на песке. Волнение почти улеглось. Прибой беззлобно ворчал, вспоминая свою вчерашнюю мощь и сетуя на предательство ветра, умчавшегося в дальние края. Шторм не оставил следов разрушения. О нём напоминали только раковины да узкая полоса обглоданных волнами веток, тянущаяся вдоль моря. Даже ствол поваленной ветром сосны выглядел так, словно лежал здесь уже много дней, став полноправной частью мирного пейзажа. Но эта тишина напоминала безмолвие заброшенного кладбища. Море, небо и земля были пустынны. Полное отсутствие живых существ угнетало. В земной жизни Конрад не подозревал о том, насколько тягостной может быть тишина, не нарушаемая ни шуршанием и зудением насекомых, ни голосами птиц и животных. Даже в раковинах, усеявших всю полосу пляжа, не сохранилось следов их погибших обитателей. Разноцветные створки были вычищены и обкатаны морем, перламутровый блеск слепил глаза.

Конрад прошёл в гостиную, где было не намного светлее, чем в ненастье, и выбрался через окно на скалы. Горизонт скрывала золотистая дымка, но теперь она ярко светилась, словно её пронизывали солнечные лучи.

Спустившись к воде, он вошёл в неё по щиколотку. Белая пена прибоя касалась края его балахона. Намокшая ткань потемнела и стала жёсткой, как парусина, но непонятный страх мешал Конраду сбросить тяжёлую одежду и оставить её на берегу. Она казалась ему живой оболочкой, защищающей его тело. Расстаться с ней значило для него то же, что для птицы — лишиться перьев.

Вода была тёплой и неестественно синей, словно дно сплошь устилали сапфиры. В неё хотелось окунуться с головой. Сделав несколько шагов в глубину, Конрад почувствовал, что дно резко уходит вниз, и поплыл. Он неплохо плавал в земной жизни, но здесь вода сама поддерживала и несла его так легко, словно он ничего не весил. Каждое движение доставляло ему удовольствие. Он плыл, наслаждаясь этими удивительными ощущениями и свежим запахом моря. Опомнившись, он оглянулся и пришёл в ужас: вдали, за колышущимся синим пространством, едва виднелась серая полоска.

Конрад повернул обратно, проклиная свою беспечность и вместе с тем недоумевая, как за такое короткое время ему удалось настолько отдалиться от берега. Обратный путь был намного труднее. Очевидно, в этом месте проходило сильное течение, уносившее в открытое море всё, что оказывалось в его власти. Конрад не чувствовал усталости, но не замечал, чтобы расстояние между ним и далёкой полосой суши сокращалось. В нетерпении он напрягал все силы, но почти не продвигался вперёд. Охваченный страхом и досадой, он пожелал немедленно вернуться на берег. В мире развенчанного бога такого волевого усилия хватило бы для мгновенного перемещения, но здесь действовали иные законы.

Конраду казалось, что у него ничего не выйдет. Море не хотело отпускать его, лаская мягкой маслянистой прохладой. Намокшая одежда липла к телу, затрудняя движения. Он закрыл глаза и представил себя на суше. Картина была нечёткой, туманной, и всё-таки он не сдавался, помня чудеса, происходившие с ним во время бури. Его нога вдруг коснулась чего-то твёрдого. В испуге он дёрнулся и встал на каменистое дно. Вода доходила ему до плеч. Берег лежал перед ним: зелень холмов, тёмное золото скал и серебро песка. Необычно яркие, неземные краски делали пейзаж похожим на театральные декорации.

Преодолев бурлящий прибой, Конрад бросился ничком на горячий песок. Ничего лучшего он не мог себе представить. Он внезапно понял, что любит этот волшебный мир и счастлив в нём. Не о таком ли существовании мечтают люди, тяжким трудом зарабатывая себе на хлеб, одежду и жильё? Безумие земной жизни в том, что все её блага не может получить никто.

Конрад не был уверен, что хочет вернуться на землю. Его пугала неизвестность. Если ему предстояло возвратиться в тот мир, значит, и его короткая неудачная земная жизнь, возможно, была не первой, хотя он совершенно не помнил предыдущие. Были ли они лучше? Едва ли.

Отдохнув и просушив одежду, он побродил по берегу, а затем направился к холмам. Ему чудилось, что за ним наблюдают. Временами ощущение становилось настолько ясным, что он невольно оглядывался, но нигде вокруг не замечал никаких живых существ.

Он шёл по заболоченной равнине. Почва под ногами проседала, наливаясь мутной водой. Высокие, по пояс, травы скрывали мелкие озерца с мягким вязким дном. В один из таких водоёмов он провалился по колена и с трудом выбрался.

Болота незаметно переходили в луга. Всюду в траве пестрели неведомые цветы, похожие на разбросанные ветром лоскутки красной, синей, жёлтой и белой материи. Справа и слева равнину обступали холмы, покрытые хвойным лесом. Впереди лес стоял чёрной стеной, преграждая путь к подножиям двух холмов-близнецов с круглыми вершинами и пологими склонами. Небо в той стороне окутывала голубоватая дымка. Поначалу Конрад принял её за туман, но вскоре разглядел мутно-прозрачные полосы, наклонно протянувшиеся к земле — струи дождя. Облако было небольшим и светлело на глазах, отдавая последние силы. Ещё немного, и дождь прекратился, но, представив, как мокро и неприятно сейчас в лесу, Конрад решил прервать прогулку. Обратно он возвратился тем же способом, каким добрался до берега, причём на этот раз перемещение удалось ему значительно легче: в новом мире он начал осваиваться.