Кольцо - [56]

Он выходит в тамбур. Здесь чуть прохладнее и шумнее. Из-за двери в соседний вагон постоянно доносится мощный металлический лязг, будто там ворочается огромный поверженный на землю рыцарь, закованный в латы.

Дверь вагона — та, что слева — открыта настежь, на пороге сидит, свесив ноги на улицу, здоровенный дядька в расстёгнутой форменной рубашке. Проводник. Одну руку он положил на поручень, в другой держит тёмную деревянную трубку. Он изредка затягивается, выпускает несколько колец, потом смотрит, как они уплывают назад, быстро расплываясь в набегающем воздухе. Глаза его щурятся от солнца, лицо мечтательное, но при этом мужественно-суровое. Это из-за большого красивого (странно, но так) шрама через всю щёку.

Оглянувшись на хлопнувшую дверь, он окидывает Макса внимательным долгим взглядом.

— Здорово, — говорит он низким, чуть треснувшим голосом. — Присаживайся.

— А можно? — спрашивает Макс.

— Вообще-то, нельзя. — Дядька щурится на небо, затягивается, выпускает клуб дыма. — Но если не боишься, я разрешаю.

Говорит он медленно, веско. Каждое слово — как отломанный шар от чугунной гантели. Отломил — положил. Отломил второй — положил рядом.

Максу лет двенадцать. Он солидный самостоятельный пацан. Вроде бы сидеть, свесив ножки, уже не по возрасту. Но, во-первых, нельзя, а во-вторых, можно. В-третьих, хочется.

Он осторожно опускается рядом с проводником. Порог, до белого металла отполированный тысячами ног, слегка обжигает — нагрелся на солнце.

— Садись, садись. Тут чисто, я протёр.

Состав едет грузно и не спеша: впереди разъезд, и перед ним поезд еле крадётся.

— Такие, брат, дела, — сложил три чугунных шара проводник. — Горн.

— Макс.

Поезд дёрнулся; Горн зажал трубку в зубах, освободившуюся руку положил Максу на плечо.

— Придержу-ка я тебя от греха подальше. Далёко едешь?

Как на самом деле звали того проводника? Время стёрло имя; «Горн» — из книжки про благородного пирата — пришло на ум как-то само собой. И куда они ехали тогда? Не вспомнить… Может, на море? Да нет, вряд ли, это ведь был не скорый, а какой-то местный, захолустный поезд… Поезд недальнего следования.

— Это лучшее место на дороге. Тишина. Травы по пояс. А вон там, у леса — колодец… Каждый раз еду и думаю: вот бы в отпуск сюда. На недельку.

— Не получается? — понимающе говорит Макс.

— Может, и так. А может, просто не хватает решимости плюнуть на всё.

Он вздыхает, дымит трубкой. Потом они долго молчат, смотрят, впитывая свет, запах лета и дороги, стук колёс, настроение…

«Да, это были поезда… Настоящие! А что они вспомнят через тридцать лет?» — Макс поглядел на ребят, смеющихся, громких, азартных.

Они научили Рори играть в дурака и теперь резались пара на пару. Дэн с Элле выигрывали уже третью раздачу. Самым азартным, конечно же, был Дэн. Он громко, с размаху, щёлкал картами об стол, потирал руки, сыпал какими-то приговорочками. Иногда в запале у него вырывалось крепкое словцо; Тани тыкала его в бок, и он обескураженно косился на Макса. Тот укоризненно смотрел в ответ, игра продолжалась…

Глава 9. Предчувствие

ХОББИТ

Даже в Арноре экспресс останавливался всего на десять минут. В Хоббитоне не больше. Поэтому прогуляться, хотя бы до вокзала, не получилось. Немногие вышедшие на перрон стояли у дверей вагона.

— Слушайте, а какой здесь воздух! — сказал Макс.

Воздух, действительно, был густым и медовым от летних тёплых запахов.

Веками живут хоббиты рядом с людьми, а всё же предпочитают селиться в норах. Поэтому даже столица Шира имеет вид весьма странный. Вокзал небольшой, но симпатичный, какой-то уютный; вокруг — несколько строений: товарная станция, вагонное депо, гостиница пятиэтажная вполне человеческих размеров. А дальше — холмы, холмы, повыше и пониже, заросшие буйной, но ухоженной растительностью. И лишь изредка виднеются среди зелени здания. Меж холмов вьётся множество дорожек и тропинок с довольно оживлённым движением. Среди обычной летней зелени тут и там выделяются массивные кряжистые мэллорны с серебристо-зелёной листвой.

— Прикольный городок. Столько народу — и пять домов! — хмыкнул Дэн.

— Так они в холмах этих живут.

— Да знаю я. Не дурак, если чё. Просто прикольно…

— Ну да, — согласился Элле.

В это время к ним приблизилась тележка с двумя огромными чемоданами. Ребята при виде неё удивленно посторонились: тележка как будто ехала сама по себе.

Когда она поравнялась с мальчишками, они увидели, что её толкает слегка полноватый, довольно пожилой хоббит. На нём были щегольские, соломенного цвета брюки с кармашками, молниями и металлическими висюльками, такого же цвета рубаха. Поверх рубахи — тёмно-зелёный жилет с затейливой вышивкой. Босые, покрытые курчавой шёрсткой ступни обуты в сандалии, сплетённые из жёлтых и коричневых кожаных полосок.

Хоббит шёл с мрачным, но решительным выражением лица, непрестанно бормоча проклятия.

Возле дверей их вагона он остановил тележку, перевёл дух.

— Это четвёртый вагон, — произнёс он утвердительным тоном. Немного помедлив, добавил: — Молодые люди, я к вам обращаюсь, — в голосе зазвучали сварливые нотки.

Тани, стоявшая у самой двери, не сразу сообразила, что он говорит это ей. Макс, тоже стоявший неподалёку, с улыбкой произнёс: