Колчаковщина - [60]
Френч не выдерживает.
— Ну, это ты, дядек, зря. Так ни за что не возьмут, за что-нибудь берут, не в бессудной земле живем.
— То-то и есть, что в бессудной!
Димитрий мельком взглядывает на Френча и спокойно обращается к ходоку из Сизовки:
— Куда ж их берут?
— Нам об этом не говорят — куда. А только назад никого из них нет.
Димитрий постоял еще немного и поднялся наверх. Остановился у борта, глядит на широкую мутную реку. Снаружи — человек, которому деваться некуда от скуки, а внутри — неустанная напряженная работа мысли.
«Как уйти?»
Снизу поднимался Френч. Быстрыми глазами обшарил палубу, увидал Киселева, остановился невдалеке.
— Далече изволите ехать?
Киселев равнодушным взглядом скользнул по рябому лицу Френча.
— Далеко, за Барнаул.
— По делу?
— По делу.
— Где изволите служить?
— В земстве. Лесные заготовки у нас в верховьях.
Димитрий говорит спокойно, скучно позевывает.
Плюет за борт, наклоняется и следит за плевком. Человек во френче тоже делает равнодушное лицо, склоняется над бортом, плюет в воду.
— Слыхали? Омск взят, — вдруг ошарашивает Френч.
Киселев спокойно улыбается.
— Ну что вы? Кто его возьмет?
— Большевики пришли.
— Откуда вы слышали?
На пристани телеграмма была.
Димитрий смеется.
— Вранье! Откуда быть большевикам? В газетах пишут, — большевики за Уралом.
С равнодушным, скучающим видом отворачивается от Френча и неторопливо спускается опять на нижнюю палубу.
«Где же я видал этого человека?» — напрягает Димитрий память.
Среди матросов и пассажиров третьего класса настроение приподнятое.
На пристани встречный пароход передал последние слухи из Омска.
— Неустойка у белых. Опять обилизацию делают.
— Делают?
— Делают, да не идут.
— А почему не идут? — горячится пожилой мужик, хорошо одетый, коренастый и жилистый.
— Ты почему не идешь?
— А ты почему?
— Мы хлеб зарабатываем, пашем, некогда нам.
— Ну, а я не зарабатываю, по-твоему, ворую, што ли? И я зарабатываю, и мне некогда.
— Никому, видать, неохота на войну-то…
— Конешно, кому охота.
— Работать-то молодых бы оставили, а нас, стариков, брали. Почему такое — стариков не берут?
— Тоже, паря, возьми-ка стариков, они те хвост и подкрутят.
— Знамо, подкрутят, а то как же.
— Нет, вы меня берите, а детей моих оставьте… оставьте мне их, а меня обилизуйте.
— Эк ты какой прыткий, а куда ты пойдешь? Обилизовать тебя обилизуют, а пойдешь-то ты куда?
— В каких это смыслах?
— А все в таких же. Может, ты к большевикам уйдешь?
— Ну, это тоже как понимать.
— Вот то-то, как понимать… А молодые тоже не дураки, они тоже свою голову берегут и туда идут.
— Идут?
— А думаешь, не идут. Ведь это скрывают только, а идти идут.
Подошел, шныряя по толпе глазами, Френч. Киселев окончательно убедился, что Френч неотступно за ним следит и сейчас высматривает именно его, Киселева. Спокойно остался слушать дальше.
— Скоро, что ли, конец-то?
— Да, конец надо. Конца нет и порядку нет.
— А разве этот порядок для тебя плох? — встревает в разговор Френч.
— А для тебя хорош?
Сверлят друг друга глазами, осторожно нащупывают нужные слова. Кто знает, что за народ, скажешь слово да и закаешься потом.
— Вишь, оружья не хватает, а без него драться как!
— Не хватает, союзники пришлют. Гляди, френчи какие понадели все, как женихи солдаты-то.
— Тоже, паря, пришлют, дожидайся. А и пришлют, так шкуру-то сдерут за это.
— Уж это как водится…
— С нас ведь все это и за френчи эти самые и за оружие.
— А то с кого же? За все мужикам расплачиваться…
— Ну, скоро конец, раз до Омска дошли, мириться будут.
— Ни в жисть большаки с Колчаком не помирятся!
Человек во френче нервно поднимает брови.
— Это почему же?
— А все потому же… Колчак-то чью сторону держит?
— Ну, чью?
— То-то, чью.
— А ты договаривай, чью?
— Вашу. Вот таких, как ты, во френчах-то модных… Сколько народу сгибло, да замиряться. Ни в жисть не замирятся.
Приближался вечер. Димитрий прошел в свою каюту, пересмотрел все вещи в чемодане, отложил то, что было необходимо и что могло поместиться в карманах. Вырвал листок из записной книжки, написал на нем:
«Возьмите мой чемодан».
Положил записку в бумажник. Был спокоен. Только бы до вечера не арестовали. Никакого плана еще не было, но была твердая уверенность, что сумеет уйти.
Решил, в свою очередь, наблюдать за Френчем. Опять спустился вниз и увидел Френча среди кучки матросов. Невдалеке остановился.
Матрос таинственно сообщает:
— Брусилов идет. Троцкий надо всем голова, а под ним Брусилов. И Польша присоединилась и Кавказ. Вот почему и бегут здешние-то, сибирские.
— Все лето туда народ везем, а оттуда ни убитых, ни раненых. — Пожилой матрос качает головой. — И куда, братцы мои, деваются, неужели все туда переходят?
— И то сказать, теперь одна дорога — перейти.
Человек во френче не выдерживает. Нервно обращается к матросу:
— Подходят, говоришь?
Матрос смущенно мнется.
— Да, говорят.
— Ну, а ты как думаешь?
— Да я что ж, как другие, так и я.
— Большевик, значит?
— Ну, зачем большевик…
— А знаешь, я могу тебя за эти разговоры арестовать!
Матросы угрожающе сдвигаются вокруг Френча.
— А ты, парень, не шибко…
— Всех не переарестуешь…
Человек собирается что-то сказать, но вдруг замечает Димитрия и в раздражении уходит.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.
Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.
В книгу включены лучшие, сказы писателя, созданные им на местном материале — в основном ивановском. Все они посвящены людям труда — мастерам-умельцам.
Роман «Чапаев» (1923) — одно из первых выдающийся произведений русской советской литературы. Писатель рисует героическую борьбу чапаевцев с Колчаком на Урале и в Поволжье, создает яркий образ прославленного комдива, храброго и беззаветно преданного делу революции.
Переиздание исторического романа. Нижегородец Кузьма Минин — инициатор сбора и один из руководителей народного ополчении 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.