Кольца Всевластия - [19]

Взгляд Кима скользнул по окружающей местности: он увидел широкие поля и луга, зеленые долины в мягком свете утреннего солнца. Эта страна – его родина, и он вдруг почувствовал, как редко видел её за последнее время: то учился в Аллатурионе, то почти безвылазно сидел в музее. Ким решил, что после возвращения немедленно подыщет предлог, чтобы объездить весь Эльдерланд.

Он тихонько стал насвистывать песенку, которую студенты пели во время походов, на каникулах. Чей-то чистый голос подхватил мелодию, Ким оглянулся. Это был Гилфалас, а вот уже и остальные подхватили:

Ты легок на подъем, дружок.

И нам бы подошел.

Поскольку вещевой мешок

И без того тяжел.

Неужто, если лямки трут,

Так сразу по домам?

Нет, непременно поутру

Рассеется туман.

Вот солнышко, стремясь в зенит,

Ночную гонит тень.

И все, что горизонт таит,

Откроет новый день.[3]

– Какая хорошая песня, – сказала Марина, когда отзвучал последний куплет. – Но сейчас мы должны отдохнуть в надежном укрытии. Там, за холмом, стоит хижина пастуха. Она сейчас пустует.

Они двинулись вслед за Мариной, и каждый внезапно ощутил, как сильно прошедшая ночь подточила его силы. Снова дали о себе знать усталость и холод.

Впрочем, вскоре предсказание маленькой женщины сбылось. Хижина оказалась просторной. Из прихваченных с собой припасов Марина приготовила несколько запоздавший ужин. Поев, друзья закурили: Ким не забыл положить в свой мешок табак и несколько трубок.

– Первым на дежурство заступаю я, – уже засыпая, услышал Ким голос Фабиана…

Вдруг Ким почувствовал, как кто-то тормошит его за плечо. Ему показалось, что он не спал вовсе или задремал на пару минут.

– Поднимайся, лежебока! – произнес кто-то низким голосом.

Оказалось, что это Бурин.

Ким протер глаза. Он чувствовал себя разбитым.

– Что, уже утро? – спросил он.

– Нет, вечер. Мы должны идти дальше.

Не лучше фолька чувствовали себя и остальные. Только Гилфалас выглядел отдохнувшим. Видимо, правду говорят, что эльфам не нужно много спать, подумал Ким.

Когда они вышли из хижины, заходящее солнце скорее чувствовалось, чем его можно было увидеть: все небо было покрыто темно-серыми, плотными облаками. Киму стало ясно, что предстоящая ночь, насколько он умел предугадывать погоду в Эльдерланде, будет по меньшей мере такая же неуютная, как и предыдущая. Если ветер принес эти облака с запада, то дождь будет лить не переставая несколько дней – не сильный, но нудный. Почва станет мягкой, и они будут идти по щиколотку в грязи. Ким накинул капюшон, затянул вещевой мешок и проверил, как тот сидит.

Он ещё раз недовольно взглянул на небо, и в этот миг упали первые капли: начался дождь.

– Да благословит Владыка воду небес! Она полезна для полей, но мы-то при чем? – ворчал Бурин.

– Радуйся, что ты мал ростом, – возразил Фабиан. – Из-за этого капли попадают на тебя не так часто.

– Шутник! – проворчал гном. – Я пошире тебя, а кроме того, из-за брызг я постоянно хожу мокрый по пояс, так что это уравнивает положение.

Шедший рядом с Кимом Гилфалас удивленно приподнял бровь.

– Скажите, господин Кимберон, – спросил он, повернувшись к фольку, – у меня сложилось впечатление, что принц Фабиан, – эльф ещё не рисковал употреблять его имя без титула, – и гном… Они действительно друзья? Иногда можно подумать, что это непримиримые враги.

– Успокойтесь, – ответил Ким. – У них самая крепкая дружба, какую только можно себе представить. Но они подтрунивают друг над другом с тех самых пор, как познакомились. Думаю, что они так любят друг друга, что у них нет необходимости демонстрировать это при помощи благородных жестов или красивых слов. Поэтому они и обмениваются колкостями. Для Фабиана это даже полезно, ведь во дворце он окружен далеко не всегда искренним дружелюбием. И наш Бубу действует как контрастный душ.

– А почему вы зовете его Бубу? – спросил Гилфалас.

– Это прозвище он получил в университете. Оно возникло, потому что один рассеянный профессор никак не мог запомнить имена гномов. Тем более что для человеческого уха они звучат очень похоже. Впрочем, наш друг быстро привык к своему прозвищу, прекрасно понимая, что мы могли бы наградить его кличкой и похуже.

Марина снова возглавила группу путников. Женщина-фольк, казалось, знает Эльдерланд так, как крестьянин из Цвикеля знает свой собственный хозяйственный двор.

– Откуда вы так хорошо знаете эти места, добрая женщина? Это просто удивительно, – обратился к ней с вопросом Фабиан.

– Мой дядя, брат матери, – начала рассказывать Марина, которая после похвалы наследного принца чуть не выросла на несколько дюймов, – торговал вразнос в этих местах. А при такой работе, чтобы не давать кругаля, нужно знать каждую тропинку, каждый дом и каждый акр пашни. Когда я была маленькой, дядя часто брал меня с собой. Так что все очень просто.

– Я радуюсь наступающему утру, – заметил Фабиан. – Надеюсь, мы скоро снова отогреемся и обсохнем в какой-нибудь хижине.

– Боюсь, – возразила Марина, – что нам в лучшем случае придется отдыхать под ветвями елового леса, и то при условии, что мы поторопимся. А иначе придется искать убежище в зарослях терновника.

– Терновые шипы научат высокого господина смирению, – пробурчал Бурин, не потерявший чувства юмора даже при таком невеселом известии.