Коко Шанель - [86]

Чтобы ни для кого не была секретом его связь с Шанель, Ириб, ничуть не колеблясь, придал Марианне ее черты. Он уверенной рукой рисует ее лежащее в могиле обнаженное тело – худощавое, немного мальчишеское, с неразвитой грудью.

Жаждущий бурной деятельности, Ириб стал также во главе «Журнала спорта и мира» («La Revue des sports et du monde»), выпускавшегося конструктором Фордом. Адрес редакции – случайно ли? – дом номер 27 по рю Камбон. В обоих изданиях Коко публикует статьи с изложением идей, на удивление близких идеям стилиста, в частности о необходимости зашиты индустрии роскоши и художественных ремесел.

* * *

Как она впоследствии поведает Полю Морану, Ириб был самым сложным созданием из всех, кого она когда-либо знала. И самым удивительным. Но и он, со своей стороны, упрекает подругу в том, что она непроста.

– Не пойму, – сказал он ей однажды, намекая на особняк на рю Сент-Оноре, – зачем вам столько комнат? Для чего все эти предметы? Одни убытки! И на что вам вся эта домашняя прислуга? Вы кормите всех на убой. Я, пожалуй, пожил бы рядом с вами, если бы вы умели довольствоваться меньшим… Терпеть не могу бесполезных людей, пустых расходов на роскошь и сложных человеческих созданий!

Ее любовь к нему была неподдельной – ибо уже весною 1934 года она отказывается от особняка, где ей так уютно жилось, рассчитывает прислугу – включая Жозефа, верой и правдой прослужившего ей шестнадцать лет, – оставив только горничную. Взамен она находит близ рю Камбон маленький семейный пансион, где нанимает две комнаты. Единственная роскошь – поскольку в этом скромном жилище не было ванной комнаты, она распоряжается ее устроить.

Коко поселяется здесь со своими любимыми книгами, единственной ширмой от Короманделя, двумя каминными стульчиками и несколькими коврами.

– Теперь я живу в пансионе, – ответила она Ирибу. – Это очень удобно, в двух шагах от моего прежнего жилья. Начну вести славную простую жизнь!

– Что же, тебе нравится играть в мидинетку? – спросил он.

Ошарашенная Габриель ответила, что она всего лишь следовала его советам и также ожидала, что он наймет какую-нибудь скромную комнатенку, раз ему по душе простая жизнь. Но он, судя по всему, не понял ее.

– Неясно, во что вы играете, – ответил он, красный от гнева. – И долго вы собираетесь там оставаться?

– Вам хотелось, чтобы я покинула комнаты с лепниной, мрамором и кованым железом, – скаIзала она ироничным тоном, который вызывал у него раздражение уже с первых нот. – Что же, вот мое новое жилье! Здесь консьержка готовит себе еду прямо на лестнице. Здесь спотыкаешься о пустые молочные бидоны. Ведь вы хотели, чтобы я вела такую жизнь, разве не так? И вы ведь сами хотели вести такую жизнь.

– И вы полагаете, что у меня в обычае жить в таких халупах? – с презрением бросил Ириб.

И вновь, без малейших колебаний, Коко меняет квартиру. На сей раз она поселяется… в отеле «Ритц».

Да, с таким персонажем жить запросто не просто! Тем более что Габриель хоть и любила его всем сердцем, но была отнюдь не той женщиной, которая готова все принять безропотно. Потому-то отношения между ними были страстными и изнурительными. Кроме того, Ириб, по выражению Коко, ревновал ее «как истый испанец». Прежняя жизнь его метрессы была для него пыткой. Он требовал, чтобы она шаг за шагом воскресила в мельчайших подробностях все, что было до него, даже при том, что это причиняло ему страдания. А точнее, именно потому, что это причиняло ему страдания, ибо мазохизм доставлял ему удовольствие!..

Да, он, бесспорно, взял над нею верх! Позже это заставит ее краснеть. Она никогда не простит ему, что проявила перед ним свою слабость…

* * *

В убогом пансионе Габриель прожила недолго – обосновавшись в «Ритце», она заняла там комнаты с видом на Вандомскую площадь. Теперь она могла созерцать из окон ту самую Вандомскую колонну, в разрушении которой полвека назад участвовал отец Ириба. В ту пору из отеля «Ритц» существовал выход на улицу Камбон, что было исключительно удобно для Коко. Апартаменты, которые она выбрала в «Ритце», были весьма элегантно обставлены, но она предпочла меблировать их на свой фасон и поставить несколько своих предметов обстановки, в том числе некоторые из ее любимых лаковых ширм.

Тем временем она почувствовала необходимость в квартире, расположенной непосредственно на месте ее работы. Не для того, чтобы ночевать там, но для того, чтобы иметь там контору, а также завтракать и обедать, не теряя понапрасну времени. С этой целью она занимает почти весь третий этаж дома номер 31 по рю Камбон, на которую выходят шесть огромных окон этого здания XVIII столетия.

Квартира,[54] которую она сама декорировала в 1935 и 1936 годах, начиналась с удивительной прихожей. Вошедшего встречали два вырезанных из дерева в натуральную величину венецианских мавра эпохи Ренессанса, словно приглашая в гостиную. Здесь же, в прихожей, вошедшему открывалось красивое большое кресло XVIII века под покрывалом из белого атласа, а в некоем подобии алькова – китайский столик вишневого цвета. Но что более всего поражало посетителей, так это лаковые ширмы от Короманделя, также XVIII века, роскошно освещенные хрустальными жирандолями. Похожие ширмы стояли в гостиной по обеим сторонам покрытого замшей дивана необъятных размеров. Сохранилось множество фотографий, запечатлевших Коко на этом диване – она так любила отдыхать на нем! Сбоку от нее – подушки, источником вдохновения для которых, похоже, послужили двуслойные куртки конюхов… Перед софой – низенький китайский столик, на котором расположились ее любимые вещицы: коробочка для подаренных Вендором драгоценностей, снаружи красная, а внутри золотая. Верная своей философии, Габриель посвящает больше заботы тому, что не видно. У нее много и других вещиц-фетишей: два хрустальных шара, гадальные карты… Была ли она суеверна? Бог весть… А вокруг, тут и там, фигурки животных, целый зверинец: хрустальная лягушка, которая, по китайским поверьям, приносит счастье, верблюд, две оседланные лошади… Чтобы закрыть тему животных, назовем также довольно большие фигурки оленя и лани из патинированной бронзы, а еще пасущихся повсюду львов – ведь Габриель родилась в августе, и, стало быть, она по гороскопу лев. Гостей приглашали садиться на широкие низкие кресла времен Людовика XV, а паркет был покрыт огромным старинным ковром той же эпохи, поодаль египетская маска, фигурка Будды, русская икона, поднесенная Габриель Стравинским, греческая статуя, украшавшая камин в доме на рю Фобур-Сент-Оноре – она и здесь служила украшением камина, а у подножия ее помещались подставки для дров работы скульптора Липшица – все это подчеркивало сложный характер убранства, в котором искусно сочетались стили и эпохи. «Самое главное, чтобы элементы были красивы», – утверждала хозяйка. Ну, это она излишне скромничала: ведь нужно еще умение гармонично сочетать их, а здесь не обойтись без тонкого вкуса – иначе собрание даже самых красивых вещей уподобится лавке старьевщика.