Коготь Хоруса - [36]

Как и в тизканской игре кутуранга, схожей с терранским регицидом, победа достается стороне, сумевшей уничтожить вражеских владык. Абордажные команды целятся в мостик и пробиваются к командной палубе, чтобы прикончить или захватить всех, кто способен управлять кораблем и удерживать его в бою. В Черном Легионе мы стали называть подобное гха в’маукрис — «удар копьем в горло».

Как всегда случается в пустотных сражениях легионов, защита «Тлалока» свелась к отражению абордажных атак, и это замечательно нам подходило. Я годами продавал свои умения прочим группировкам — то Механикум, то в разное время всем Девяти легионам — и всегда требовал особых условий оплаты. Изредка я соглашался на драгоценное знание. Но никакого золота, никаких рабов и боеприпасов. Чаще всего я брал плату холодным железом марсианских машин войны.

Мы связывали их с сознанием Анамнезис, что дало ей контроль над металлическими телами орды боевых роботов. Никто из врагов, пытавшихся взять «Тлалок» на абордаж в ходе боя, еще не уходил живым. Мы называли этот разрушительный коллективный разум Синтагмой.

Я уселся на свой трон на центральном возвышении и подался вперед, чтобы следить за оккулусом. Корабль вокруг нас содрогался. Три киборгизированных раба на платформе пустотных щитов выдавали сообщения, не отрывая взглядов от расчетного стола. Щиты держались. Мы находились слишком далеко от основной схватки, а большая часть флота Детей Императора занималась тем, что добивала корабли Фалька.

Однако абордаж замедлил нас, равно как и то, что Ашур-Кай держал курс, ожидая, пока я войду в канал. На нас нацеливались три эсминца, каждый из которых был под стать «Тлалоку». Их носовые орудия рассекали пустоту гибельными лучами, а мы неслись впереди с пылающими жаром щитами и пытались поднять поле Геллера, прежде чем броситься обратно в шторм.

Сейчас им было нас не догнать. Только если бы мы допустили какую-нибудь глупость.

Именно этого и добивался Леор. Он хотел развернуться, а Ашур-Кай отказывал ему в этом.

— Еще не слишком поздно. Мы могли бы пробиться.

— Могли бы, — отозвался альбинос. — Но не станем.

— На моем корабле почти пятьдесят воинов.

— Как волнующе.

— И больше десяти тысяч рабов.

— Как много.

— Колдун, я тебя предупреждаю…

— Если бы тебе было дело до жизней твоих людей и слуг, то, возможно, следовало дважды подумать, прежде чем опрометчиво высмеивать вражеского командира, когда тот предлагал свою милость.

А вот и оно. Ашур-Кай высказывал неодобрение мне, маскируя его под отповедью другому. Всегда мой наставник в той же мере, что и брат.

— Леор, — окликнул я Пожирателя Миров со своего трона. — Хмуро глядя на провидца, ты ничего не изменишь.

Воин в красном повернулся ко мне и взошел по ступеням к командному трону.

— Пятьдесят человек, Хайон. Пятьдесят легионеров.

— Пятьдесят мертвых легионеров.

Леор расстегнул замки шлема и снял его, обнажив лицо, рассеченное уродливыми швами. Накладки из синтетической кожи не совсем совпадали по цвету с эбеновой настоящей, а все зубы во рту были заменены бронзовыми клыками. Металлические зубы были обычным делом среди Пожирателей Миров, однако до того момента мне еще не доводилось видеть зубов из армированной бронзы. Из-за ран, полученных за века сражений, Леорвин Укрис выглядел, словно его сшили из кое-как подогнанных лоскутов.

— Нам всего лишь нужно подойти достаточно близко, чтобы подобрать спасательные капсулы.

— Леор, мы не станем возвращаться.

— Как это на тебя похоже, — презрительно ухмыльнулся он. — Показать врагу свою задницу вместо того, чтобы стоять и драться. Бегство от боя подходит тебе, сын Магнуса. Зачем нарушать сложившиеся за всю жизнь привычки, а? Совсем как на Просперо, когда я обнаружил тебя съежившимся среди пепла.

Я смотрел на него, откинувшись на троне и не произнося ни слова. Стоило ему поднять свой тяжелый бластер, как все пятьдесят рубрикаторов на командной палубе вскинули оружие, целясь в стоявших в центре зала семерых Пожирателей Миров.

«Не стреляйте», — велел я им.

Ситуация выходила из-под контроля.

— Думаешь, меня пугают твои братья-трупы, колдун?

Растерзанное лицо Леора сводил мышечный тик — результат работы вгрызающихся в мозг церебральных имплантатов. Я чувствовал в воздухе вокруг него нерожденных демонов, облизывающих зачатки зубов. Они лакомились его болью и яростью.

— Леор, мы не станем возвращаться. Мы не можем. Посмотри на меня. Ты меня знаешь. Знаешь, что я бы не бросил твоих сородичей на смерть, если бы мог их спасти. Я бы даже открыл проход и протащил их через него, если бы мог. Взгляни на оккулус. Твой корабль уже погиб. Он погиб в тот момент, как началась атака. Даже если бы ты сразу туда добрался, это бы ничего не изменило.

Истинность этих слов была вполне очевидна, поскольку мы наблюдали конец нашей недолговечной флотилии. Гибель кораблей занимала много времени: во многом это напоминало океанские лайнеры, которым требовалась целая вечность, чтобы полностью затонуть. «Зловещее око» распалось на части у нас на глазах, а Фальк так ни разу и не ответил на наши вызовы. «Челюсти белой гончей» разваливались и горели, а мы не отвечали им. Братья Леора гибли, проклиная нас за трусость.