Кого не ждали - [9]

После обеда маги стали обсуждать разные события. Брат остался их послушать, а я скрылась в моей комнате.

К вечеру Кан ослабел, а Эндарса сотрясали приступы кашля. Они начали просить моего брата разрешить им остаться у нас на неделю, чтобы подлечиться и набраться сил. Брат получил ещё двадцать серебряных монет, однако дружелюбнее не стал. Позвал меня «пошептаться во дворе».

— Не следовало мне пускать их в дом, — едва слышно сказал Роман, когда мы вышли на улицу, — Но мне, увы, очень нужны деньги.

— Что-то случилось? — встревожилась я.

— Этот дом не наш, а мне так хочется, чтобы у нас был свой дом.

— Хозяева оставили его нам.

— Они могут вернуться в любой день. И нас тут же выгонят. Мы для них чужие.

— Другой возможности скопить что-то у нас не будет… Я понимаю.

— Нет, ты не всё поняла, — брат ухватил меня за плечи и шепнул в ухо: — Я за тебя беспокоюсь, Алинка. Самые страшные мужчины — те, которые красивы.

— Ты преувеличиваешь. Они у нас не задержатся.

— Тебе не ясно, что я имею в виду?

— Обещаю, я за себя постою.

— Не верь красивым словам. Надёжных людей не осталось. По крайней мере, я сам с такими людьми не встречался.

— За годы, которые прошли после пожара, я научилась отличать пустые обещания от честных. И прекрасно знаю, как редко обещания выполняются.

— Надеюсь, ты училась на чужих ошибках, а не на своих?

— Я видела достаточно, чтобы быть недоверчивой.

Мы вернулись в дом. Пока Роман на кухне убеждал «странников», будто его комната — единственная, где они могут отдыхать, я в своей комнате раздумалась, как мне дальше жить. Обещанной силы для примирения Враждующих стран я не чувствовала. Ни воинскими доблестями, ни заклинаниями не обладала. К уговорам враждующие стороны не прислушиваются, подозревая в них либо козни, либо слабость миролюбцев. И тем более никто не станет слушать бедную простолюдинку. Вот если бы о мире задумались одновременно короли враждующих сторон… Но возможно ли такое?

Роман появился на пороге моей комнаты:

— Алина, застели две свободные кровати, пожалуйста. Два одеяла возьми из сундука.

Иду в его комнату. Точнее, в его бывшую комнату. На неделю брат лишается гордого своего одиночества и свободы действий. Думаю, вытерпит. Немного беспокоюсь за Романа, но, думаю, мои опасения не оправдаются.

Сердце подозрительно замерло, стоило мне оказаться рядом с темноволосым. Понимала: сравнение его с тем магом лишь проделка моего воображения, но ничего не могла с собой поделать. А брат ещё заставил меня сесть рядом с Каном и слушать местные сплетни и байки. Видимо, он наблюдал за лицами постояльцев, их отношением к городским событиям и ко мне. А я прислонилась к стене, сомкнула веки…

Проснулась на заре, села на кровати, осмотрелась. Не сразу сообразила, отчего спала одетая в своей комнате. Сообразив, мысленно поблагодарила Романа. Потянулась. Зевнула. Медленно слезла с кровати и открыла ставни. Вроде бы хорошо выспалась. Теперь следует распустить волосы, расчесать и снова заплести их в косу. Где же гребешок? Кажется, оставила его на подоконнике кухонного окна.

Неслышно ступая, прошла по тёмному коридору. На пороге кухни замерла. Оказалось, раненый маг проснулся раньше меня. Он склонился над ведром с колодезной водой. Рассыпавшиеся волосы свисали вниз и закрывали его лицо. На загоревшей коже выделялась белая тряпка, которой была перевязана его рана. Прилично ли мне заходить? Тьфу, дом сейчас принадлежит мне, а Кан одет и обут.

Но не двигаюсь: присутствие постороннего смущает меня. Как будто он давно не видел своего отражения. Кто же этот человек? Он или не он? Тот назвал своё имя только мне одной. Ох, какая бессмыслица лезет мне в голову!

Романа с Эндарсом поблизости нет, так что если этот окажется тем, никто кроме нас двоих того имени не услышит. Но как назвать одного именем другого? Устала гадать. Узнать правду — и больше не надо будет надеяться, ждать.

Подхожу к нему, уже не таясь: не слышать моих шагов он не мог. Но по-прежнему взгляд и мысли его в ведре. Молчу, не в силах решиться. Мужчина тоже молчит. Брат и светловолосый могут проснуться в любое мгновение. С трудом удерживаюсь, но ждать другого случая бессмысленно, и с губ срывается:

— Тан?

Кан поднимает голову, на лице недоумение.

— Как ты меня назвала? — шёпотом спрашивает он.

— Тан… ты ведь Тан, да?

— Нет. Почему ты думаешь, что меня так зовут?

— Прости, я тебя кое с кем спутала.

— Чем я на него похож? Лицом? — уточняет темноволосый.

— У тебя глаза серые, как у него. То есть, у него они могут быть и не серыми…

— Плохо рассмотрела? — Кан приподнимает брови. Возникает и растёт уверенность: притворяется, будто равнодушен к произнесённому имени.

— Мне показалось, что… серые.

— И волосы, как у меня?

— Нет, волосы были чёрные, у тебя — тёмно-русые.

— Странно… — он улыбается, а его глаза остаются серьёзными. — Как же ты спутала нас?

Молчу, вглядываясь в его лицо. Всё-таки передо мной — тот. Почему уверена? И для чего хочу узнать? Мужчина молчит. А я жду взгляда тех глаз… из прошлого.

Мне становится грустно: я влюбилась в того, кого никогда не встречу. Так ли это?

— Тан, почему ты врёшь? — вырвалось у меня. — Это ведь ты!