Когда я вернусь - [6]

Шрифт
Интервал

Словно сдачу, словно гривенник стертый!
Я ведь все равно по мертвым не плачу,
Я ж не знаю, кто живой, а кто мертвый.
Уходят, уходят, уходят друзья –
Одни в никуда, а другие – в князья…
В осенние дни и в весенние дни,
Как будто в году воскресенья одни,
Уходят, уходят, уходят,
Уходят мои друзья…

ЗАСЫПАЯ И ПРОСЫПАЯСЬ

Все снежком январским припорошено,
Стали ночи долгие лютей…
Только потому, что так положено,
Я прошу прощенья у людей.
Воробьи попрятались в скворешники,
Улетели за море скворцы…
Грешного меня – простите, грешники,
Подлого – простите подлецы!
Вот горит звезда моя субботняя,
Равнодушна к лести и хуле…
Я надену чистое исподнее,
Семь свечей расставлю на столе.
Расшумятся к ночи дурни – лабухи:
Ветра и поземки чертовня…
Я усну, и мне приснятся запахи
Мокрой шерсти, снега и огня.
А потом из прошлого бездонного
Выплывет озябший голосок –
Это мне Арина Родионовна
Скажет: «Нит гедайге [5], спи, сынок.»
Сгнило в вошебойке платье узника,
Всем печалям подведен итог,
А над Бабьим Яром – смех и музыка…
Так что, все в порядке, спи, сынок.
Спи, но в кулаке зажми оружие –
Ветхую Давидову пращу!»
…Люди мне простят от равнодушия,
Я им – равнодушным – не прощу!

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ

Ой, не шейте вы, евреи, ливреи,
Не ходить вам в камергерах, евреи!
Не горюйте вы, зазря не стенайте,
Не сидеть вам ни в Синоде, ни в Сенате.
А сидеть вам в Соловках да в Бутырках,
И ходить вам без шнурков на ботинках,
И не делать по субботам «ле-хаим» [6],
А таскаться на допрос с вертухаем.
Если ж будешь торговать ты елеем,
Если станешь ты полезным евреем,
Называться разрешат Россинантом
И украсят лапсердак аксельбантом.
Но и ставши в ремесле этом первым,
Все равно тебе не быть камергером,
И не выйти на елее в Орфеи…
Так не шейте ж вы ливреи, евреи! [7]

ПЕСНЯ ПРО ОСТРОВА

Говорят, что есть на свете острова,
Где растет на берегу забудь – трава,
Забудь о гордости, забудь про горести,
Забудь о подлости!
Забудь про хворости!
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова,
Где с похмелья не болит голова,
А сколько есть вина, пей все без просыпу,
А после по морю ходи, как по-суху!
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова,
Где четыре не всегда дважды два,
Считай хоть до слепу – одна испарина,
Лишь то, что по сердцу, лишь то и правильно.
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова, 
Где неправда не бывает права!
Где совесть – надобность, а не солдатчина!
Где правда нажита, а не назначена!
Вот какие я придумал острова!

ОСТРОВА

(вариант)

Говорят, что где-то есть острова
Где растет на берегу трын-трава
И от хворости, и от подлости
И от горести, и от гордости
Вот какие есть на свете острова.
Говорят, что где-то есть острова,
Где с похмелья не болит голова,
А сколько есть вина, пей все без просыпу,
А после по морю ходи, как по-суху!
Вот какие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова
Где четыре навсегда – дважды-два.
Ищи хоть сотни, нет решенья лучшего,
Четыре – дважды два, как ни выкручивай.
Вот какие есть на свете острова.
Говорят, что где-то есть острова,
Где неправда не бывает права
Где не от ленности и не от бедности
И нет и не было черты оседлости
Вот какие я придумал острова

ВИНОВНИКИ НАЙДЕНЫ

«Может быть, десяток неизвестных рифм

Только и остался, что в Венесуэле…»

В. Маяковский

[8]

Установлены сроки и цены (По морям, по волнам)
И в далекий путь между рифами (По морям, по волнам)…
Установлены сроки и цены
И в далекий путь между рифами
Повезли нам из Венесуэлы
Два контейнера с новыми рифмами,
По морям, по волнам, по морям, по волнам
По морям, по волнам!
Так, с пшеницей и ананасами (По морям, по волнам)
Плыли рубленые и дольные (По морям, по волнам)…
Так, с пшеницей и ананасами
Плыли рубленые и дольные,
Современные, ассонансные, –
Не какие – нибудь глагольные!
По морям, по волнам, по морям, по волнам,
По морям, по волнам…
Не снимает радист наушники (По морям, по волнам),
А корабль подплывает к пристани (По морям, по волнам)…
Не снимает радист наушники,
А корабль подплывает к пристани,
Но биндюжники – есть биндюжники!,
Два бочонка с рифмами свистнули.
По морям, по волнам, по морям, по волнам,
По морям, по волнам…
Хоть всю землю шагами выстели (По морям, по волнам)
Хоть расспрашивай всех и каждого (По морям, по волнам)…
Хоть всю землю шагами выстели,
Хоть расспрашивай всех и каждого,
С чем рифмуется слово ИСТИНА –
Не узнать ни поэтам, ни гражданам!
По морям, по волнам, по морям, по волнам,
По морям, по волнам…

ПЕСНЯ О ПРЕКРАСНОЙ ДАМЕ

(Женский вальс)

Как мне странно, что ты жена,
Как мне странно, что ты жива!
А я-то думал, что просто
Ты мной воображена..
Не считайте себя виноватыми,
Не ищите себе наказанья,
Не смотрите на нас вороватыми,
Перепуганными глазами,
Будто призваны вы, будто позваны,
Нашу муку терпеньем мелете…
Ничего, что родились поздно вы, –
Вы все знаете, все умеете!
Как мне странно, что ты жена,
Как мне странно, что ты жива!
А я-то думал, что просто
Ты мной воображена…
Никаких вы не знали фортелей,
Вы не плыли бутырскими окнами,
У проклятых ворот в Лефортове
Вы не зябли ночами мокрыми.
Но ветрами подует грозными –
Босиком вы беду измерите!

Еще от автора Александр Аркадьевич Галич
Верные друзья

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Блошиный рынок

Незавершенный роман «Блошиный рынок», который сам Галич называл «плутовским романом», был написан в эмиграции, в 1976 — 1977 годах. Первая часть опубликована в журнале «Время и мы» (№№ 24-25. 1977-1978 гг.).Судьба второй части неизвестна.В образе главного героя Семена Яновича Таратуты — одесского интеллигента — нетрудно заметить черты самого автора, а в его высказываниях — авторские мысли, поэтому справедливее будет сказать, что этот герой выведен с самоиронией.Один из эпизодов перекликается с тем, что произошло в жизни Галича: перед отъездом он должен был выплатить внушительную сумму за свою кооперативную квартиру в писательском доме, но когда власти вызвали его «на ковер» 17 июня 1974 года и предъявили ультиматум «эмиграция — лагерь», то сами же и внесли за него требуемую сумму, только чтобы Галич поскорее убрался из страны. .


Стихотворения и поэмы

Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.


Я выбираю свободу

В третий номер журнала «Глагол» вошли публицистические выступления известного советского поэта, прозаика и драматурга Александра Галича. Основу составили его выступления по радиостанции «Свобода» в 1974—1977-х годах. В издание включены также интервью с писателем, подписанные им открытые письма, стихи, написанные автором в разные годы.


Матросская тишина (Моя большая земля)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Песни русских бардов. Серия 4

Четвёртый выпуск серии сборников стихотворений, исполнявшихся русскими бардами в виде песен.


Рекомендуем почитать
Боги молчат. Записки советского военного корреспондента

Михаил Соловьев (Голубовский; Ставрополье, 1908 — США, 1979), по его собственным словам, писатель с «пестрой биографией», послужившей основой для биографии Марка Сурова, героя романа «Когда боги молчат» (1953), «от детства потрясенного революцией человека», но затем в ней разочаровавшегося. В России роман полностью публикуется впервые. Вторая часть книги содержит написанные в эмиграции воспоминания автора о его деятельности военного корреспондента, об обстановке в Красной Армии в конце 1930-х гг., Финской войне и начале Великой Отечественной войны. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Ковчег для незваных

«Ковчег для незваных» (1976), это роман повествующий об освоении Советами Курильских островов после Второй мировой войны, роман, написанный автором уже за границей и показывающий, что эмиграция не нарушила его творческих импульсов. Образ Сталина в этом романе — один из интереснейших в современной русской литературе. Обложка работы художника М. Шемякина. Максимов, Владимир Емельянович (наст. фамилия, имя и отчество Самсонов, Лев Алексеевич) (1930–1995), русский писатель, публицист. Основатель и главный редактор журнала «Континент».


Антисоветский роман

Известный британский журналист Оуэн Мэтьюз — наполовину русский, и именно о своих русских корнях он написал эту книгу, ставшую мировым бестселлером и переведенную на 22 языка. Мэтьюз учился в Оксфорде, а после работал репортером в горячих точках — от Югославии до Ирака. Значительная часть его карьеры связана с Россией: он много писал о Чечне, работал в The Moscow Times, а ныне возглавляет московское бюро журнала Newsweek.Рассказывая о драматичной судьбе трех поколений своей семьи, Мэтьюз делает особый акцент на необыкновенной истории любви его родителей.


На чёрных водах кровь калины

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Книга принадлежит к числу тех крайне редких книг, которые, появившись, сразу же входят в сокровищницу политической мысли. Она нужна именно сегодня, благодаря своей актуальности и своим исключительным достоинствам. Её автор сам был номенклатурщиком, позже, после побега на Запад, описал, что у нас творилось в ЦК и в других органах власти: кому какие привилегии полагались, кто на чём ездил, как назначали и как снимали с должности. Прежде всего, книга ясно и логично построена. Шаг за шагом она ведет читателя по разным частям советской системы, не теряя из виду систему в целом.


Крот истории

В. Ф. Кормер — одна из самых ярких и знаковых фигур московской жизни 1960—1970-х годов. По образованию математик, он по призванию был писателем и философом. На поверхностный взгляд «гуляка праздный», внутренне был сосредоточен на осмыслении происходящего. В силу этих обстоятельств КГБ не оставлял его без внимания. Важная тема романов, статей и пьесы В. Кормера — деформация личности в условиях несвободы, выражающаяся не только в индивидуальной патологии («Крот истории»), но и в искажении родовых черт всех социальных слоев («Двойное сознание...») и общества в целом.