Когда я стану кошкой. Ева вне рая и ада - [34]
15 ОКТЯБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
Рана, оставленная Рато, заживает. Я все реже думаю о нем. Мама вроде бы тоже. От всего этого мне становится лучше. Раскрыла наудачу книжку, которую Жеральдина мне одолжила полгода назад, называется она «Уважайте себя, и будете счастливы». Это о том, как уважение к себе помогает строить собственное счастье. Я не вдохновилась. Там были тесты. Я их сделала все. Вот те на! Мое самоуважение находится на самой низкой отметке. Поднять его проще простого: достаточно стать «лучшей подругой для себя самой», это написано черным по белому на странице сто сорок семь.
— Слышь, Болтун? Если тебе удастся убедить меня в том, что я не безнадежная дура, не совсем страхолюдина и не хроническая неудачница, то я, может, и стану лучше!
— Отлично! Когда начинаем?
— Ну…
16 ОКТЯБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК
Обедала в столовой с Жилем Флоке. Он меня пригласил, покраснев от самой кромки бороденки до кончиков ушей. Он был расположен к откровенности. Рассказал мне о своей жизни. Он живет с родителями в Гаренн-Коломб. Ему очень хочется оттуда уехать.
— Мне скоро стукнет тридцать четыре, — сказал он с горечью.
Надо же, я думала, что он моложе меня. Ему грезится независимость. Он рассматривает и перерассматривает этот вопрос со всех сторон долгие месяцы, чтобы не сказать долгие годы… Но боится огорчить, по его словам, свою маму, она очень ранимая, да и в финансовом плане это будет, конечно, гораздо менее выгодно. Флоке и выгода! Мученик бухгалтерии. Мне хочется его защитить, рассмешить, поддержать. Я похлопала его по спине.
— Мы ведь в первый раз обедаем вместе, а, Жиль? Мне это доставило большое удовольствие!
Почему бы мне не убедить себя в том, что я не так уж и плохо приспособлена к жизни по сравнению с Флоке? Кто знает, может, это отличный способ поднять самоуважение?
17 ОКТЯБРЯ, ВТОРНИК
Машар доволен. Он раскопал нового клиента в своем аэроклубе. Это производитель инвалидных кресел на колесиках и тому подобного веселенького медоборудования. На несчастье одних зиждется счастье других…
20 ОКТЯБРЯ, ПЯТНИЦА
Мама ослабила давление, и мне следовало бы насторожиться. Она готовила подвох. Новость прозвучала сегодня вечером по телефону.
— Что ты делаешь на выходные, дорогая?
— Ну… То есть…
Быстрее рожайся, идея… Но чем больше я напрягалась, тем быстрее идеи разбегались в разные стороны…
— Ничего? — В мамином тоне появились триумфальные ноты.
— Нет, нет, я должна… Я хочу… Мне надо… Убраться в доме и…
— Я вижу, что определенных планов у тебя нет… Тогда слушай меня…
Оказывается, мама записала нас обеих на пешую прогулку по лесу Фонтенбло с группой друзей… Симоны!
— Симоны? Но как же так? Ты даже меня не спросила…
— Послушай, Ева, вот уже пятнадцать лет всякий раз, задавая тебе важный вопрос, я получаю отрицательный ответ. Не возводи глаза к потолку, я уверена, что ты сейчас возводишь глаза к потолку… И вот впервые наплевав на твое мнение, мы проделаем великолепную прогулку по великолепным местам, с великолепными людьми, да и погода к тому же будет…
— Великолепная?
— Точно!
Белый флаг. Нет никакого выхода, кроме сдачи оружия воскресным утром в восемь часов двадцать минут. Место капитуляции — Лионский вокзал.
И тут снова загнусил Болтун:
— Рассматривай это как путешествие. Ты же хотела открыться для всего нового, и все такое…
— Путешествие в Симонию[6] — это не совсем то, что мне…
— Слушай, когда твоя мать умрет, ты будешь раскаиваться…
— Да ты никак ударился в шантаж, Болтун? И вообще, ты на чьей стороне?
22 ОКТЯБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ
Париж очень красив, если смотреть на него воскресным утром из окна полупустого автобуса. Улицы светлые. Площади свободные. Несколько рыбаков с удочками на берегу Сены. Группа людей в красно-зелено-белой форме, словно живая афиша, марширует по бульвару Генриха IV. Если не считать самобичеваний в виде мыслей о том, что если бы я вставала каждый день так же рано, то моя жизнь могла бы сложиться по-другому, все было почти хорошо. Пока я не увидела парусиновую шляпу Симоны у расписания отправления поездов. Белая парусиновая шляпа. Самая неприметная. Кроме одного: на ней были вышиты убийственные слова: католическая прогулка! Я была потрясена! Мама ничего мне не сказала, и ее сейчас даже не было рядом, хотя бы для того, чтобы смягчить удар: группа Симоны едет славить Христа! Рядом с вожатой отряда маячила еще дюжина таких же шляп. Я начала нервничать. Неужели они захотят нахлобучить и мне на голову такую же идиотскую шапку? Да! Как только Симона заметила меня, она бросилась в мою сторону, звякая браслетами с подвесками из восемнадцатикаратного золота:
— А, Евочка, вот и ты, у меня для тебя есть шляпа! Где твоя мать? Она что, думает, что поезд будет нас ждать?
Я запихнула шляпу в сумку. Симона в розововато-бежевых коротеньких штанишках продолжала жужжать как муха. Пожатия рук. Жан-Пьер. Его супруга Женевьева. На горизонте появилась мама. Бежит трусцой, вся растрепанная. Прыг в вагон! Рядом со мной появился высокий очкарик с несколько бугристой кожей, нескромно выпирающими, торчащими зубами, и тоже в шляпе.
