Когда я стану кошкой. Ева вне рая и ада - [18]

— Вы бежите от хорошеньких соседей?

Как меня раздражает эта консьержка-сплетница с ее мещанским ясновидением! Не признаваться же мне на самом-то деле, что да, так оно и есть!

— Недорогая квартира, вы говорите? Я знаю одну еще дешевле: бесплатную!

Ха-ха-ха. Я чуть было не сообщила ей, как мне уже надоело, что все надо мной издеваются. К счастью, мне удалось сдержать себя. Потому что ее план в конечном счете не так уж и плох. Невероятно, но факт: дама восьмидесяти четырех лет от роду предлагает примыкающую к ее квартире отдельную студию на улице Югенс в обмен на то, чтобы составлять ей компанию десять часов в день. Ева и компания! Хорошая ли я компания? Что такое компания? Десять часов пролетят быстро. Прогулка? Чтение? Белот в карты? Пасьянс? Домино? Рами в карты? Если подумать, сколько времени в неделю я уделяю безделью… Сделать рентабельным мое ничегонеделание — отличная идея! Придя на работу, я немедленно позвонила даме с квартирой. Молчание было мне ответом. Может быть, она уже умерла? Черт, заняться бы мне этим делом пораньше, я, может быть, уже наследницей стала бы!

— Тебе не стыдно?

— Да шучу я!

— Даже не смешно.

26 ИЮЛЯ, СРЕДА

Госпожа Рамье[3] в конце концов подняла трубку.

Свидание назначено на девятнадцать часов на улице Югенс. Бабулька с птичьим именем — это мне нравится. Мне кажется, она должна быть такая маленькая, с белым гребешком, сидит себе в бархатном кресле, как на ветке. Я играю в игру «Ева и кувшин молока». Составляю списки и списки всего того, что я могла себе позволить, если бы не платила за квартиру.

Путешествие в Америку.

Путешествие в Египет.

Путешествие в Китай.

Путешествие в Россию (так, спокойно, моя квартира — это все-таки не номер в отеле «Крийон»!).

Ноутбук.

Графическую палитру.

Нормальный сканер (и выкинуть старый, найденный в мусорном ведре агентства, где ему и было самое место).

Серые туфли моего размера (а те, что мне малы, я отдам… кому? Беднякам? У бедных есть другие заботы, кроме того, как можно прогуливаться в серых туфлях, бедная ты моя дурочка, ты себя за Марию-Антуанетту, что ли, принимаешь?).

Подходящую по стилю сумку.

Подходящие по стилю часы.

Подходящие по стилю перчатки — тоже голубого, красного, зеленого, оранжевого цвета… (успокойся, Ева).

Меховую шапку, которую я видела на Рождество в витрине «Vivian Moor».

Настоящую шляпу-панаму из настоящей соломки.

Кофемашину с капсулами. Не ради кофе, а ради понтов.

Столько шелковых маечек, словно они вместо дождя сыплются с неба.

Столько кашемировых свитерков, словно они вместо снега сыплются с неба.

Приоритетный абонентский договор с такси.

Настоящие уроки по рисованию с настоящим преподавателем по рисованию (а не из мэрии, спасибо, сыта по горло).

Мольберт, кучу кисточек, мастерскую, чтобы было куда это все поставить.

Каждые две минуты мне в голову приходит новая мысль. Просто какое-то письмо Пер Ноэлю. Сколько мне лет? Через пять месяцев тридцать. Караул!

27 ИЮЛЯ, ЧЕТВЕРГ

Пока не появилась дочка, мне действительно казалось, что дело сладится. Бабулька была классная. Глухая настолько, насколько нужно. Утонувшая в кресле, беззащитная. С лукавой улыбкой постаревшей девчонки. Она на самом деле напоминала воробышка. А квартира! Из одной только прихожей я бы выкроила три комнаты! Жаль. Прилегающая студия очень милая. Большая светлая кухня. Ванная не хуже, чем в моей квартире на улице Уэст. Я уже представила себе, как я буду здесь хозяйничать, варить в холодную погоду овощной супчик, прогуливаться до бакалейной лавки во время приступов бодрого настроения…

— Почитаем, Генриетта? Давайте, сегодня это будет Бальзак?

Через две минуты старушка мне сказала свое имя, через пять — ей уже захотелось выпить со мной портвейна… Но тут в гостиную вошла ее дочь. И ветер резко сменил направление.

В одном ее взгляде уместились три тонны претензий в мой адрес:

— Я представляюсь: Од де Ля Грельер, единственная дочь госпожи Рамье.

Она странным, каким-то невероятно агрессивным образом сделала акцент на слове единственная. Я немедленно почувствовала, как меня опускают на уровень прислуги. Она начала перечислять:

— Вы будете подавать завтрак, вы будете помогать моей матери приводить себя в порядок, вы будете убирать комнату, пока она принимает душ, вы будете заниматься стиркой белья, глажкой, естественно, тоже. Еще вы будете готовить по составленному мною меню обед, который вы будете оставлять на столе с разложенными столовыми приборами. То же самое с ужином, который вы будете есть вместе с моей матерью. И еще вы будете оставаться с ней до тех пор, пока она не ляжет спать.

— Э-э… Но, вы говорили госпоже Дюму, моей консьержке, что нужно десять часов… Э-э… Составлять компанию?

— Это основное. Уж вы сами организуйтесь. Я буду заходить каждый день в разное время и проверять, все ли в порядке.

Меня хватил паралич, и я даже не решилась произнести первый слог фразы, которая крутилась у меня в голове с той минуты, как Ля Грельер открыла рот: «Да пошла ты к черту, гнусная, дрянная аристократка!» Я буркнула, что подумаю. Когда я уходила, Генриетта проводила меня грустным взглядом, как козочка, привязанная к колышку. Она знала, что я не позвоню и что мы больше не увидимся. Подходя к дому, я вдруг почувствовала себя удивительно хорошо и легко. Как чудесно у месье Несноса, в конечном-то счете!