Когда в пути не один - [23]

Пройдя в узкую калитку, они направились к его дому.

— Владимир Алексеевич, а вы не ошиблись, затеяв все это? — серьезно спросила Алена и очень внимательно и спокойно посмотрела прямо ему в глаза.

— Нет, дорогая, не ошибся! Надо было давно это сделать. — И он крепко сжал ее руку и энергично зашагал к намеченной цели.

Когда вошли в дом, Владимир быстро рассортировал все сумки, пакеты и продукты: что на стол, что в холодильник — а что в него не убралось, спустил в погребок, который был вырыт под полом прямо в коридоре, а заодно вынул оттуда по бутылке коньяка и сухого вина «Златы пясцы». Сняв пиджак и галстук, затопил на всякий случай печку, потом умылся, а пока он всем этим занимался, Алена вежливо осматривала дом, веранду, цветник возле нее. Владимир быстренько закончил сервировку стола, позвал девушку в комнату и, наполнив себе рюмку коньяком, а ей бокал вином, провозгласил тост:

— За все хорошее, что ждет нас впереди! — Чокнувшись и глядя в глаза девушки, он залпом осушил рюмку.

Неторопливо поужинали, легко меняя темы разговора, вспоминая интересные для обоих случаи, связанные со службой, общими знакомыми. Владимиру нравилось, как держала себя Алена: без тени кокетства и без единого признака какого-либо зажима. Она была спокойна и обаятельна. Без жеманства и со вкусом ела, аккуратно вытирая салфеткой чувственные губы, тонкие длинные пальцы. Искренне смеялась, открывая в улыбке красивые зубы. Но когда Филиппов пригласил ее в спальню, она неожиданно решительно возразила:

— Прежде чем уложить меня в постель, Владимир Алексеевич, окажите небольшую услугу, если возможно.

— Какую?

— Мне надо позвонить домой. Обязательно.

— Завтра, Алена.

— Нет, сегодня. Иначе мне придется уехать.

— А продукты?

— Вы привезете их завтра.

— Мы же взрослые люди, зачем звонить?

— Надо! Понимаете, надо! — непреклонно отвечала она.

Видя, что Филиппов продолжает сидеть, она поднялась и начала решительно собираться, чтобы вернуться в город.

«А характер у красавицы крутой», — подумал немного раздосадованный Владимир. Но, желая разрядить возникшую напряженность, объяснил, поднимаясь с тяжким вздохом:

— Чтобы позвонить, надо еще шагать да шагать. И шагать немало.

— Сколько немало? Километра три?

— Меньше километра.

— Это даже хорошо! — воскликнула радостно Алена. — Прогуляемся немного. После ужина полезно. А то сразу в постель! Никакой романтики, — шутливо выговаривала ему девушка.

Филиппов вынужден был сдаться, про себя признавая, что в целом она права: действительно после ужина не грех и размяться. А главное, Алена действительно должна предупредить мать. Это даже очень похвально с ее стороны. А навоз с дороги (Филиппов некстати вспомнил про него, увидев громоздившуюся у калитки кучу, — все-таки хорошо, что его привезли) придется убирать утречком, пока Алена спать будет. Но важно успеть это сделать до приезда жены. В принципе пока все хорошо складывалось…

…Когда из сторожки «Красного вулкана», где имелся телефон, возвращались обратно, Алена держала Владимира за руку, потом вдруг остановилась и, заглядывая ему в глаза, спросила ласковым, растроганным голосом:

— Владимир Алексеевич, вы, кажется, обиделись? Неужели это правда? Вечер такой чудесный! Все идет по вашему плану. Мы даже выпили за что-то хорошее, что нас ждет впереди. А вы хмуритесь. Ну что это такое? — Она нежно улыбнулась и благодарно прижалась к его груди, потом, отвечая на его поцелуй, чмокнула его в щеку, а далее, что показалось Филиппову необычным, по-собачьи лизнула его в ухо.

Не желая себя возбуждать раньше времени, Владимир еще раз поцеловал Алену и, сжав ее пальцы, торопливо зашагал по просеке, увлекая за собой девушку.

На кухне — сказалось действие вовремя затопленной печки — было тепло и уютно; из транзистора, стоявшего в большой комнате, доносилась легкая музыка. Владимир включил свет, занавесил окна, отыскал шлепанцы для себя и гостьи и пригласил Алену пить чай с вареньем и зефиром.

Они с удовольствием, совсем по-домашнему выпили чаю и, взявшись за руки, отправились в другую комнату укладываться спать. Для одежды каждому было предоставлено по креслу, которые стояли напротив печки. Филиппов, как и Алена, быстро разделся и обнял ее. Он начал целовать ее жадно, по-настоящему, до звона в голове…

— Пойдем туда, — шепотом позвал он ее на кровать. — Там удобнее.

— Так мне нельзя. Но я кое-что придумала, — так же тихо ответила ему Алена и умело продолжила ласки. После поцелуя в губы она стала целовать его грудь, потом живот и дальше, дальше…

Желание захватило Владимира и, взяв ее аккуратную головку в руки, он стал энергично помогать ей и вдруг почувствовал, как у него подошло: он содрогнулся и с болью, которой ранее не испытывал никогда, получил удовлетворение.

…Отдохнув немного, Алена с удивлением спросила:

— Что-то вы подозрительно быстро кончили, Владимир Алексеевич. В чем дело?

— Это с непривычки. Такой способ не для меня, — ответил Филиппов и тут же поинтересовался: — А почему тебе нельзя нормально, как всем людям?

— Значит, нельзя. Понимаешь, бывает у женщин такое. Неужели не знаешь?

— Покажи мне, может, это для меня не имеет значения, — предложил Владимир, думая, что у девушки обычные месячные.