Когда в пути не один - [176]

— Что за новости с родного завода? — поинтересовался Филиппов.

— Моей матери, как старой производственнице, выделили в продажу новенькую «Волгу», — радостно сообщил Буравков.

В кабинете вспыхнул свет, и все невольно зажмурились от ярких огней люстры.

— Надо обмыть добрую весть! — предложил Филиппов, подумав, что замдиректора «Красного вулкана» Иван Николаев слово свое сдержал.

— Это мы с удовольствием! — с готовностью поддержал его директор универмага, вынимая из холодильника очередную бутылку водки…

Просидели еще немало, и домой Владимир вернулся довольно поздно. Катерина сразу поняла, что он навеселе.

— Опять начинается? Что сегодня у тебя за праздник? — строгим голосом высказала она свое отношение к поведению мужа.

— Можно и так сказать. Представляешь, импортный костюм отхватил — закачаешься. Вот и обмыли.

Филиппов с достоинством развернул свои покупки, демонстрируя их внимательно наблюдавшей за ним жене.

Катерина немного смягчилась, однако, сказав, чем он может поужинать, если хочет есть, ушла в спальную комнату и закрылась на задвижку, чего не делала уже очень долгое время.

«Ну что ж, нам не привыкать, — ничуть не обидевшись, подумал Владимир, убирая новые вещи в шкаф и отправляясь на кухню. — Мне и в большой комнате спится совсем даже неплохо!»

* * *

Без стука о сейф, стоявший в правом углу, открылась дверь, и в кабинете Филиппова неожиданно появился Соколовский — как всегда, одетый с иголочки, с неизменным дипломатом в руках. Но Филиппов сразу же заметил, что без привычного озорного настроения; на лице Влада вместо улыбки застыли напряжение и обеспокоенность. По традиции обнялись, потискали друг друга, и без всяких предисловий «маршал» пожаловался:

— Этот Пенкин начинает доставать наших. Обложил, как медведя в берлоге, дядю Вову, хотя ни одного похищенного декалитра комиссия на заводе не обнаружила. Теперь взялся за Веру Павловну — якобы она присвоила наборы хохломы тысячи на две — и добивается разрешения на ее арест: она же депутат областного Совета. Говорят, вопрос обсуждался на исполкоме. Если ты на нем присутствовал — поделись, что сказал в своем выступлении Богородов. Слухи не из приятных.

— Все так и есть, — вздохнув, подтвердил его слова Филиппов. — Богородов выступил практически с заключительным словом по информации Пенкина о допущенных в области хищениях и разбазаривании социалистической собственности. «Первый» резко критически высказался в адрес многих коммунистов, которые занимают руководящие посты, особенно руководителей винзаводов, в том числе и Графова, задел Биркину и других, но крепче всех от него досталось Микетину. Он сказал так: «По ходатайству обкома партии совсем недавно Микетину было присвоено звание «Заслуженный работник торговли». А Микетин — мне стыдно об этом говорить, но это уже факт — в числе твердо подозреваемых. Человек не оправдал доверия партии. И мы, — подвел черту Богородов, — должны подумать, а может ли такой руководитель находиться в рядах нашей партии?»

— Да, это приговор! — согласился «маршал».

— Кстати, — сообщил Филиппов, — такой же разнос Леонтию Богородов устроил и на пленуме обкома партии. Поэтому Пенкин так усиленно старается прихватить Микетина, хотя следует признать, что данных для взятия его под стражу пока очень мало. И тем не менее Леонтий сейчас, как и Биркина, полностью под «прицелом» Пенкина. Однако Славянов решение о снятии с них депутатской неприкосновенности принимать не торопится и тем самым сдерживает запланированный арест, связывает руки начальнику УВД. Сколько времени будет длиться такое противостояние — неизвестно, но на долгую отсрочку рассчитывать, видимо, не приходится. Что касается директора винзавода Графова, тут уже все определилось: со дня на день твоего друга дядю Вову возьмут под стражу. И помог в этом следствию его шофер, наговоривший столько всего, что хватит не только на дядю Вову, но и на других, кому он лично отвозил коньяк или водку…

— Жаль его! Хороший мужик! — сокрушенно вздохнул Соколовский. — Должен сказать, что он никогда не зарывался. И, кстати, ты слышал: комиссия фактически пришла к выводу, что выход продукции на винзаводе соответствует полученному объему спирта. Никакого хищения! А в друзьях у него есть люди весьма влиятельные. Из обоих больших зданий. Обидно, что теперь, когда запахло жареным, — нет никого! Все попрятались. Боюсь, и с Леонтием Микетиным то же самое получится. Ты его когда видел?

— В прошлом месяце встречался, — начал вспоминать Филиппов. — Последний раз, как и всегда, в его кабинете собрались Леонтий, его заместитель Гена. Обком партии неизменно представлял завотделом, шеф Микетина, Тимофей Алексеевич Журков. Был еще один, солидный такой товарищ, которого не знаю. И раньше не видел. Посидели, поговорили и разошлись. А второй раз встречались еще осенью. Пенкин был у руля. Леонтий пригласил меня на берег Волги, в луга. А еще до этого мы с Панкратовым собирались в цирк, я уже сходил в буфет, взял водочки, закуски. И вот мы с Панкратовым на его машине вместо цирка лихо покатили туда. Примерно около пяти, может, чуть пораньше. Там уже стояло нескольких машин. Смотрю: Леончик крутится, командует, как и всегда. Вокруг люди суетятся. Увидев нас, помахал рукой, потом подошел, поздоровался, пригласил на уху. По дороге шепнул мне по секрету, что за ним уже следят: показал, с какой машины. Меня, конечно, поразило такое сообщение. Даже подумал, может, лучше было сразу уехать в цирк? Панкратов же предлагал заглянуть к нему на пивко с лещиком. Но я уговорил его встретиться с Леоном. И вот иду, гордо подняв голову и с набитым портфелем в руке. На самом бережку, на покрытом бумагой ящике раскрыл его и выложил все содержимое — показушно так, чтобы люди в машине могли увидеть. Постояли, выпили, поели ушицы, а потом, не дожидаясь темноты, все-таки уехали в цирк к Панкратову выпить пивка под леща. Вот, собственно, и все в основном. А что с ним сейчас? — поинтересовался Филиппов, подумав, что если случится что-то, то Леон обратится в первую очередь к Смуркову. Что ни говори — завотделом обкома партии, куратор Леона, да к тому же они земляки и долгие годы были накоротке, частенько хаживали вместе в баньку не только к «доктору», но и в ту самую, где когда-то бывали Богородов и Славянов…