Когда умирает король - [106]

Холодный ветер так и норовит пробраться под свитер через маленькие дырочки между петлями, но ему все равно не победить. Колеса велосипеда шумно соприкасаются с камушками, Саана чувствует непривычную летнюю прохладу. Неплохо бы прокатиться до усадьбы. Хотя те заигрывания с Лео уверенности не прибавляют. Кроме того, Саану не покидает ощущение, будто приехать в усадьбу — это почти ступить на территорию Лео, войти в его историю. С другой стороны, казалось, мужчина сильно воодушевился, узнав о том, что дело Хелены заинтересовало кого-то из приезжих. Интересно, Лео с кем-нибудь встречается? Подумав об этом, Саана тут же замечает, как по телу проходит волна жара. Невольно вспоминается ночь с Яном. Начиная с этого момента она сконцентрируется на мыслях о нем одном.

Спустя какое-то время Саана наблюдает за тем, как Лео укладывает на одноразовую тарелочку вчерашние, слегка подсохшие венские булочки. Она машет на пристроившуюся на сливочнике муху, и та лениво делает одолжение, отодвигаясь на пару сантиметров. Саана и Лео устроились в хорошо знакомой подсобке музея, что в одном из дворовых строений. Комната трещит по швам от количества вещей, однако некоторая хаотичность придает ей изюминку и создает уют. Саана решает помолчать, дав слово тишине. Ей интересно, как поведет себя Лео.

— Это, кстати, принадлежало фон Райхманну, — сообщает Лео так, словно вдруг придумал, чем именно можно нарушить воцарившееся безмолвие. Саана смотрит на указанную вещицу — висящий на стене изрядно запылившийся череп оленя.

— Очень популярный в Германии предмет декора, — говорит Лео и кивком намекает Саане на булочку.

Подсохшие десерты Лео — наиболее обидный источник лишних калорий для Сааны, особенно если вспомнить тетину высокую кухню, но сейчас важно проявить вежливость и согласиться. Это сразу устранит неловкость, поднимет всем настроение и подготовит почву для обстоятельной беседы. На булочке снизу что-то липкое. Саана облизывает кончик пальца и ждет. Минуты протекают в полнейшей тишине. Саана вынимает чайный пакетик из воды и принимается крошить маленький картонный квадратик на другом конце нитки.

Это самые долгие пятнадцать минут в жизни Сааны. Не произнесено ни слова.

На обратном пути Саана останавливается у кладбища. Она оглядывает могилу Хелены, как вдруг в поле зрения попадает идущая мимо старушка.

— Такая молоденькая, такая невинная — и ту забрал порог, — причитает старушка, и Саана придвигается к ней вплотную.

— Простите, что? Кто забрал? — спрашивает она, глядя старушке прямо в глаза, подернутые пеленой катаракты.

— Всего хорошего, — произносит старушка, смотря сквозь Саану, куда-то вдаль. Кажется, она не помнит, что сказала секунду назад. Неспешно бредет дальше. «Порог». Старушка говорила о пороге. Саана наблюдает за неуверенной старческой поступью, после чего наклоняется к надгробию Хелены. Ее внимание что-то привлекло. Рядом с могилой лежит камешек, испещренный углублениями наподобие чаш.

За спиной буквально из ниоткуда вырастает пастор.

— Снова вы, — говорит он без особой радости в голосе.

Священник оглядывает Саану, скрючившуюся у могилы Хелены. Саана пожимает плечами. Есть в этом мужчине что-то отталкивающее.

— Хелена с детства активно участвовала в жизни прихода, — сообщает Форс, раскачиваясь с пятки на носок. — Она красиво пела, — говорит он и наклоняется к надгробию. — Неисповедимы пути Господни, раз он забирает к себе кого-то настолько юного, — продолжает пастор, а Саана внимательно наблюдает за его поведением. Ищет на его лице намек на тоску или скорбь.

— Мне пора, — говорит Саана и покидает кладбище почти бегом, не давая пастору возможности сказать или спросить о чем-то еще.

Если тетино замечание справедливо, значит, Форс тогда проследил за Сааной до самого дома. Если ему не терпелось узнать, где она живет, — что ж, теперь знает. Но что именно дает ему это знание?

Саана шагает к дороге по кладбищенской тропе, усеянной хвоинками. Изящная старинная ограда из камня охраняет мертвых. Саана оглядывается назад. Пастор до сих пор возвышается над Хелениной могилой, однако взгляд его прикован к Саане.

Два часа спустя Саана насыпает в кофе чуть-чуть сахара — на кончике чайной ложечки. Тетя организовала кофейный перерыв во дворе. Они замечательно устроились в тени яблони, поставив на старый каменный столик изящные кофейные чашечки «Майсема» и сливочник фирмы «Арабиа». Саана в восторге от этих импровизированных кофейных посиделок и с удовольствием наполняет маленькую чашечку снова и снова.

Саана тепло улыбается тете, отрезая себе уже второй кусок черничного пирога. Она старается есть аккуратно: не хотелось бы, чтобы черника попала на скатерть «Маримекко». Побывавшая в духовке ягодная кашица так и норовит запачкать все вокруг, но страдают от этого в основном пальцы. Саана почти мурлычет от бесподобного вкуса. Прямо сейчас ей хочется кричать от счастья. На дворе лето, она сидит с Инкери посреди сада и лакомится любимым пирогом. Авралы и дедлайны остались в прошлом, как и вызванные ими бессонные ночи, как и сердце, сходящее с ума от количества кофе. И Ян. Они еще в самом начале, и хочется быть оптимисткой, наслаждаться предвкушением. Неужели именно такой видят жизнь те, кто по-настоящему ее проживает? Вся по уши в чернике, Саана счастлива.