Когда струится бархат - [36]

Адам молчал. Свеча трепетала в подсвечнике, отблески огня играли на орнаменте его пояса, на пряжке, застежке и рукоятке кинжала. Наконец тяжело и протяжно вздохнул и поднял голову.

— А что, если она меня встретит враждебно? — он был не в силах отогнать видение, как Хельвен снова его отвергает.

— В таком случае я бы счел это маскировкой совсем другого чувства. Если так случится, что она скажет тебе что-то обидное, прояви выдержку, это пройдет.

Адам фыркнул и отвернулся, но в мыслях надежды и страхи, порожденные предложением Майлса, сражались друг с другом. Хельвен…

— Я оставлю тебя, чтобы ты мог хорошенько все обдумать, — Майлс с усилием встал с твердого кресла с высокой спинкой. — Очень хочу перед смертью увидеть, как у нашей девочки налаживается жизнь. Так что поторопись.

— Даже не знаю, что с вами сделать, — Адам невесело покачал головой, — или расцеловать, или, наоборот, убить за ваши речи.

— Прибереги поцелуи для Хельвен, а убивать будешь тех, кто этого заслуживает, — серьезно посоветовал Майлс и, медленно переступая затекшими от долгого сидения ногами, вышел из комнаты.

Адам смотрел на арочный проход, куда удалился старик, затем не спеша встал сам. На лице по-прежнему было озадаченное выражение. Мысли далеко ушли от привычных дел и проблем, и Адам никак не мог обрести душевное равновесие. Спустя некоторое время он осознал, что балансирует на тонкой нити над пропастью, причем даже не видно, где кончается эта нить. А может быть, конца вовсе нет. Дополняя эту образную картину, Адам подумал еще, что позади и снизу под ним кишат демоны и змеи неуверенности и трусости. Оставался только один путь — вперед. Как только он принял решение, на душе неожиданно полегчало. Адам выпрямился, расправил плечи, будто готовился встретить удар, и вышел из солярия, на ходу призывая к себе Остина и Суэйна.

Глава 10

На юге погода была теплее, снег сменился дождем. Но и здесь изобиловали пронзительные ветра с нескончаемым потоком полузамерзших горошин, щедро посылаемых с небес на землю. Рой холодных снежинок кружился, забираясь под одежду и слепя глаза. Спастись можно было только одним способом — пониже наклонить голову, двигаясь по улицам, засыпанным мусором и залитым грязью. Когда порывы ветра ненадолго стихали, позволяя осмотреться, взору представали вывески, украшающие балконы состоятельных жителей, и гирлянды вечнозеленой растительности у дверей пивных, зазывающие приехавших в Виндзор гостей. Весь королевский двор собрался здесь на праздник Рождества. Это не был двор в обычном понимании, так как к постоянному окружению монарха присоединились практически все известные крупные королевские феодалы, многочисленная группа более мелких, но влиятельных баронов, высшее духовенство, а также Давид — король Шотландии — со своей свитой. Все они собрались, чтобы присягнуть на верность вдовствующей императрице Матильде, родной дочери короля Генриха, назначенной им на роль наследницы.

Резкие порывы ветра едва не срывали с Хельвен одежду. Она с трудом стояла на ногах, дрожа от холода и пытаясь укутаться накидкой. Из вежливости Хельвен старалась делать вид, что ее заинтересовали выложенные продавцом ткани. Деловито тронув тонкие отбеленные холстины, она согласилась, что ткань подойдет для пошива рубах и ночных сорочек, терпеливо дожидаясь, пока отмеренные куски отрезают и укладывают.

— Ну а теперь, — удовлетворенно сказала Джудит, не сводя глаз с разложенных торговцем рулонов ткани, — надо купить материал для твоего свадебного платья. Как ты смотришь на тот зеленый бархат?

Продавец услужливо потянулся за указанным рулоном ткани.

— Не знаю, я еще не думала, — поежилась продрогшая и бледная от холода Хельвен.

— Ну тогда, ради всех святых, подумай сейчас! — резко заметила Джудит. Ее раздражительность, что вполне естественно, накопилась после продолжительного похода по ярмарке в сопровождении тележки с купленной одеждой и материей. — Хельвен, завтра обручение, а на Сретение свадьба. Нельзя тратить время попусту!

— Прости, мама. Просто я замерзла и неважно себя чувствую, — извинилась Хельвен, на лице снова возникла та самая бледная и жалкая улыбка, от которой Джудит хотелось накричать на дочь. — Зеленый мне подойдет.

— Боже праведный, дитя мое, ты ведь даже не взглянула на ткань!

Торговец поспешно опустил глаза, пытаясь стать незаметным для столь важной и рассерженной пожилой дамы и красивой, но чем-то очень удрученной девушки. Он стал деловито разворачивать рулон и расстилать на прилавке бархат цвета морской волны.

У Хельвен дрожала нижняя губа, она едва сдерживала слезы. Острая ледяная крошка больно ударила в лицо, словно метко брошенный камешек. За спинами женщин переминались с ноги на ногу два озябших солдата, а старшая горничная Джудит со страдальческим выражением лица молча демонстрировала, как она замерзла.

— Я доверяю твоему выбору, мама, — подавленно промолвила Хельвен и опустила взгляд на заляпанный грязью подол накидки.

— Очень хорошо, — с удивительным для претерпевшей столько испытаний женщины спокойствием заключила Джудит. — Два локтя[5] этого бархата и локоть вон того золотистого дамаста для нижней туники. Доставьте в дом графа Равенстоу, мой управляющий вам заплатит.