Когда струится бархат - [26]

— Пусть лучше меня занесет снегом вместе с тобой, чем оставаться в компании с де Мортимером, — улыбнулся парень и, дернув уздечкой, направил коня на дорогу.

— Еще только ноябрь. Для снега рановато.

Улыбка юноши сделалась ехидной.

— Зачем же рисковать? То-то я вижу, ты стараешься не задерживаться в пути.

Шлем Ренарда с широкой полосой, прикрывающей нос, скрывал заодно многие признаки его слишком молодого возраста, а толстенные доспехи настолько увеличивали объем фигуры, что парень выглядел совсем взрослым.

— Если решил ехать, не болтай попусту, — холодно оборвал Адам.

Ренард пожал плечами, но белозубая улыбка исчезла с его лица, дальше он поехал молча.

— Он еще просто мальчишка, — пробормотал Обри, приближаясь к своему хозяину, решительно двинувшемуся навстречу ветру.

— Что я и учитываю, если ты заметил.

— Я-то заметил, — отозвался Обри, — но он ведь к тому же во многом похож на свою сводную сестру, верно? Обожает подколоть другого из чистого озорства и бывает страшно рад, когда это удается. Я знаю, как ты относился, да и сейчас относишься к этой рыжеволосой Цирцее. Только не надо смотреть на меня такими бешеными глазами. Я говорю правду, сам знаешь. Я ведь тоже был на ее свадьбе, помнишь? Кто, по-твоему, позвал тогда леди Джудит, когда ты выпил все вино, какое смог найти? А знаешь, кто дежурил возле твоей постели, пока ты не пришел в чувство? Ну а сейчас она свободна, может снова выходить замуж, что и собирается сделать. Куда ты теперь убежишь, когда Варэн де Мортимер поведет ее в свою постель?

Адам дернул поводья.

— Обри, оставь меня в покое, ты стал более несносным, чем этот мальчишка, — процедил он сквозь стиснутые зубы, и Лайярд начал перебирать ногами и беспокойно вскидывать голову, закатывая глаза и сверкая белками.

— Прошлой ночью мы как раз сошлись с Суэйном во мнении, что тебе срочно надо обзавестись женой. Нынче на Святки множество баронов привезут на показ своих дочек, тебе пора подумать об узах брака и воспитании наследников и выбросить из головы зряшные мечты.

Терпение Адама лопнуло. Он порывисто повернулся к рыцарю, собираясь обрушить на того весь свой гнев, однако ограничился тем, что сказал:

— Когда я захочу выслушать твое мнение, тогда… — Неожиданно он сбился, слова застыли у него на губах, и глаза в ужасе расширились. Через узкий треугольник между его рукой, держащей уздечку, и шеей Лайярда мгновенно просвистела стрела, закончившая свой путь в боковом клапане седла Обри. Нависшее над отрядом небо стало осыпать их отнюдь не снегом, а смертоносными остроконечными снарядами. Множество валлийцев, как пеших с луками, так и скачущих на низкорослых горных пони, возникли неизвестно откуда и преследовали людей Адама. Они громко выкрикивали боевые кличи и яростно размахивали укороченными мечами.

— Ах вы, чертовы дети! — ругнулся сквозь стиснутые зубы Обри и потянулся за мечом, стараясь одновременно удержать рванувшегося вперед коня.

Адам быстро повернул щит и надел его на левую руку.

— Быстро все собрались вместе! — громко крикнул он. — И смотрите, чтобы не подпускать их близко к коням, иначе они подрежут сухожилия! Суэйн, быстро к Ренарду, прикрыть его любой ценой! — Больше никаких распоряжений он уже не мог отдать, потому что стычка началась в полном масштабе, и весь отряд оказался в обстановке настоящего боя.

Первой вестью о стремительном нападении валлийцев для Ренарда стала стрела, пробившая дыру в накидке и вонзившаяся в брюхо коня. Животное громко заржало и поднялось на задние копыта, неистово размахивая передними ногами в воздухе, потом опустилось на четыре ноги и сильно взбрыкнуло, стремясь сбросить седока. Ренард удержался благодаря высокому седлу и собственной ловкости, но на большее не мог рассчитывать. Никому не удалось бы удержать в повиновении раненного в живот коня.

Времени на раздумье не было, и юноша стал действовать инстинктивно. Отпустил поводья, толчком высвободил ноги из стремян, и, как только жеребец после очередного прыжка опустился на все четыре копыта, ловко соскочил со спины животного, оттолкнувшись от луки седла, приземляясь, споткнулся и почувствовал, что вывихнул лодыжку. Тем не менее Ренард сумел отпрыгнуть подальше от обезумевшего от боли жеребца и даже выхватил меч. Щит остался висеть на седле, и не было ни малейшего шанса снять его оттуда без риска попасть под удар кованых копыт, способных вмиг вышибить мозги из глупой головы.

Вокруг Ренарда звенело оружие, сражение было в полном разгаре. Здоровенный черноглазый валлиец с таким ужасным перекошенным лицом, как будто сегодня на завтрак ему не досталось ничего лучшего, чем лошадиное копыто, напал на юношу с дубовой палицей, унизанной железными шипами. Ренард увернулся от первого стремительного удара страшного оружия. Противник засмеялся.

— Щенок! — презрительно крикнул он по валлийски. Однако Ренард если и был щенком, то боевой породы, и с колыбели обучался борьбе. Когда валлиец замахнулся, чтобы нанести своей палицей новый смертоносный удар, Ренард снова ускользнул, рванулся вперед и хлестко рубанул по голым бедрам врага. Остро отточенное лезвие рассекло мускулы, сухожилия и артерии, и брызнувшая отовсюду кровь попала даже на лицо юноши. Палица скользнула по плечу Ренарда, однако удар вышел неточный, ведь наносил его смертельно раненный человек, уже падавший на землю.