Когда стреляют гаубицы - [14]

— Ну, что я говорил! — Бауман остановился у выхода из палатки. — А вы сразу хотели забить тревогу по всей части!

Неожиданно в палатку вошел Брауэр.

— Что тут за собрание у вас? — спросил он.

— Товарищ унтер–лейтенант, Дальке и Альтман без разрешения куда–то ушли из расположения части. Мы здесь как раз советуемся, что нам делать, — доложил Бауман.

Хаук подробно объяснил Брауэру, как все произошло.

Брауэр сел на табурет и тихо заметил:

— Значит, ЧП у Штелинга. Случилось это между часом и двумя. А где у нас состоялся последний вечер? — спросил он.

— В Кунцдорфе, — ответил Бауман. — Знакомая девушка Дальке живет в доме левее корчмы.

— Хорошо. Пошлем в Кунцдорф патрулей. Штелинга как следует проинструктируем, — решил Брауэр.

Разведя караульных по постам, Герман вернулся в палатку и, сев к столу, начал что–то писать.

— Жене пишешь? — полюбопытствовал Хаук.

— Да. — Герман хитро усмехнулся.

Хаук поймал себя на том, что он тоже улыбается. Чтобы согнать с лица эту улыбку, он тряхнул головой и начал разглядывать Германа.

«Какое доброе у него лицо, — думал Хаук. — Очень доброе и простое. Голубые глаза, круглый добрый подбородок. Жена, наверное, очень любит его. Они, конечно, хорошо понимают друг друга. Да при его характере это и не удивительно. Нужно будет как–нибудь поговорить с ним о семейной жизни».

С сосны, под которой была раскинута палатка, на брезент падали иголки, причем создавалось впечатление, будто по брезенту бегали крошечные птички. Хаук с удовольствием вдыхал свежий воздух. Его сейчас беспокоило только одно: чтобы поскорее вернулись в подразделение «беглецы».

* * *

Штелинг раздраженно сорвал с носа очки и уставился в темноту. Вытер слезинки, навернувшиеся на глаза, и посмотрел на часы.

— Уже четверть второго, — прошептал он, — а может, он вернется несколько позднее?

«До двух часов Дальке еще десять раз может вернуться!» — Штелинг глубоко вздохнул. Он ничего не слышал и не чувствовал, кроме биения собственного сердца. В этот момент с дерева сорвалась и упала веточка. Штелинг испуганно отшатнулся от сосны и осмотрелся.

«Прошло пять минут. Еще восемь раз по столько, — думал Штелинг. — Что сделает со мной Гертель, теперь уже все равно! Может, Дальке больше уже не будет в моем расчете, а может, все обойдется и его даже не накажут».

Штелинг снова прислонился к стволу сосны. Насмешливо прокричала какая–то птица, один раз, потом еще и еще. Казалось, она смеялась над бедой Штелинга.

«Ну, когда же вернется этот Дальке? Пойду засну, а когда он придет, проснусь. А придет ли он вообще? Да и зачем я здесь стою и жду, когда и так почти все знают, что Дальке ушел в самовольную отлучку? Утром об этом узнают все».

Штелинг нервно заходил взад и вперед по дорожке, потом снова подошел к дереву.

«Ах, Дальке, Дальке! Навязался ты на мою шею! Его лучший дружок Шрайер, так нет, этого занесло в мой расчет». Штелинг поправил автомат за спиной и посмотрел на часы — было без двадцати пяти два. Он задрал вверх голову и увидел сквозь ветви звездное небо. Неожиданно треснула ветка. Штелинг вздрогнул и рывком перевел автомат в положение «на грудь». «Черт возьми, веду себя как трусливый заяц! — выругался он про себя. — И все из–за этого Дальке! А Брауэр еще сказал, что я должен был получше смотреть за ним. Не держать же его за шиворот?!»

Время тянулось медленно, по крайней мере так казалось Штелингу. Вот уже без двадцати два.

«Меня же еще и обвинят во всем. Скажут, рядом жил, спал, а недосмотрел. В довершение всего дело дошло до грубого нарушения воинской дисциплины. Быть может, еще и меня самого накажут?» — Штелинг снова взглянул на часы: без десяти два.

Ему вдруг послышался какой–то шум. Штелинг впился глазами в темноту. Впереди показалась человеческая фигура. Кто–то медленно шел вперед. Ладони у Штелинга вспотели от волнения. Он еще крепче сжал автомат.

Человек, который шел ему навстречу, был в серой военной форме. За ним, также крадучись, шел второй.

Штелинг замер на месте, наблюдая за обоими. Подпустив их еще ближе, Штелинг во все горло крикнул:

— Стой! Ни с места!

Хаук повел солдат в лес.

— Дойдем до холма, там отдохнем, — сказал он и пошел дальше.

«Конечно, можно было бы этого Дальке и раньше наказать. Поводов было достаточно, но, как правильно заметил Брауэр, к солдату, побывавшему на гауптвахте и вернувшемуся в подразделение, всегда проявляется повышенный интерес. А вот осуждение любого проступка в самом коллективе всегда дает положительный результат».

Хаук оглянулся. Солдаты, растянувшись цепочкой, молча шли за ним.

«Интересно, как поведут себя на обсуждении сами солдаты? Брауэр сейчас сидит у Германа». — Хаук раздраженно покачал головой и еще раз оглянулся назад.

Дальке и Шрайер о чем–то тихо перешептывались друг с другом. Остальные безо всякого интереса смотрели на сосны.

«Стараются сосредоточиться», — подумал про них Хаук и, улыбнувшись, сел на пенек.

Солдаты полукругом расселись вокруг него. Хаук не собирался говорить долго. Главное — что скажет Дальке.

Все чувствовали себя как–то неловко и, чтобы скрыть это, чертили веточками на земле затейливые узоры.

Дальке прислонился спиной к сосне и, чуть–чуть ехидно улыбаясь, не спускал взгляда с Хаука.