Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - [8]
3
Необъяснимое поведение
Помимо изучения самой криминалистики я многое узнавала и о людях вообще, о том, насколько странно они могут себя вести. Мир преступности, пожалуй, всегда связан с теми или иными эмоциями. За некоторыми из самых ужасных преступлений, с которыми мне доводилось работать, стояли злость, зависть или жадность, зачастую обостренные алкоголем, наличием или отсутствием денег. Вместе с тем никак не укладывалось в голове, что могло подтолкнуть человека на преступление, ставшее моим самым леденящим душу делом.
Субботним вечером в феврале 1980 года в одном городе графства Хамберсайд прохожий обнаружил на пешеходной дорожке тело мужчины 30 с лишним лет. После осмотра, проведенного на месте профессором Аланом Ушером, одним из ведущих судмедэкспертов МВД Великобритании того времени, труп был доставлен в морг для проведения вскрытия.
Вскрытие показало, что мужчина получил по меньшей мере 13 ударов ножом как спереди, так и сзади, в результате, как изначально казалось, продолжительного нападения. Частично ранения были относительно поверхностными, частично – получены в результате попыток жертвы защититься. Как минимум четыре ранения были тяжелыми, приведшими к повреждениям шеи, спины и живота, а одно, рядом с мошонкой, было предположительно нанесено, когда жертва лежала на земле – вероятно, уже после смерти. Согласно результатам вскрытия, в качестве оружия мог быть использован большой складной нож, найденный полицией у одного из двух арестованных подозреваемых.
Полиция сняла с тела часы, пропитанную кровью одежду и другие предметы, передав их в лабораторию ЭКС в Уэтерби, где я тогда работала. Особый же интерес представляли показания двух подозреваемых, которых я буду называть Дэниэлем и Дэвидом (имена изменены).
По словам Дэниэля, тем вечером они выпивали в баре и рассуждали, где бы им раздобыть денег, и тут Дэвид предложил «кокнуть и ограбить какого-нибудь таксиста». Затем они покинули заведение, и по дороге в другой бар Дэвид напал на улице на незнакомца, а Дэниэль убежал. Догнав Дэниэля, Дэвид сказал, что убил человека, и передал приятелю нож, который тот спрятал в одной из своих перчаток.
В ходе разговора, состоявшегося между ними во втором баре, Дэвид сказал, что теперь очередь Дэниэля сделать что-то подобное, чтобы у него «не было ничего» на своего друга.
«Не помню, что именно творилось в тот момент у меня в голове, – сообщил Дэниэль в своих показаниях полиции по поводу нападения на пожилого мужчину, встретившегося им, когда они вышли из бара. – Это было словно в дурном сне. Инстинктивно, с ножом в правой руке, я ударил его в горло… Нож лишь поцарапал ему кожу, особо не навредив… Я посмотрел ему в глаза, сделав вид, словно и не прикасался к нему… Он сказал, что он всего лишь старый пенсионер. От этого мне стало еще больше не по себе. Думаю, второй удар я нанес больше из отвращения к самому себе… Мне хотелось поскорее убраться от него подальше…»
Что бы там ни случилось на самом деле, на этом нападение закончилось, и, в отличие от первой жертвы, пожилой мужчина выжил. Закопав нож, который Дэвид позже выкопал и выбросил в пруд, парни разошлись по домам.
Дэвид дал практически такие же показания, но заявил, что во время беседы в первом питейном заведении они рассуждали о том, способны ли они на убийство. Затем оба решили той ночью убить случайного прохожего, просто чтобы понять, хватит ли им духа. Кроме того, по его словам, именно он испугался и отговорил Дэниэля от убийства таксиста. Он признался, что ударил ножом первого мужчину, который умер на улице, сказав, что пнул человека по голове, когда тот пытался подняться на ноги.
Это произошло почти 40 лет назад, и у меня нет доступа к рабочим записям по тому делу. Помимо прочего задача криминалиста заключается в поиске любых доказательств в подтверждение той или иной версии. Мы изучили одежду первой жертвы и найденный полицией нож, установив тем самым, как мне кажется, связь между подозреваемыми и трупом. Мне неизвестно, что стало с Дэниэлем, но Дэвид был приговорен к пожизненному заключению за совершенно бессмысленное убийство человека, оказавшегося не в то время не в том месте, совершенное просто ради того, чтобы понять, каково это.
Свидетелем эмоциональной отрешенности уже другого рода я оказалась в ходе расследования подозрительной смерти маленького ребенка в рабочем поселке в Западном Йоркшире. Полиция подозревала, что ребенка несколько раз ударили головой о спинку кровати, поэтому, прибыв с коллегами в дом для проведения расследования, я ожидала увидеть безутешную мать. На деле же она выглядела весьма жизнерадостной и все время, что мы там находились, сидела перед телевизором и смотрела сериал «Династия». Один раз она ненадолго отвлеклась от экрана, чтобы предложить нам чаю, от которого мы отказались по профессиональным причинам, а также из-за того, что стены дома были измазаны собачьими экскрементами. Полагаю, «Династия» помогала ей сбежать от действительности. Тем не менее казалось странным, что она явно никак не сравнивала происходящее на экране со своей текущей ситуацией и окружением.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.