Когда сливаются реки - [25]

Алеся радовало, что председатели колхозов теперь по-серьезному заговорили о делах строительства. И он был не прочь побывать в Минске представителем, которому поручено немалое и вполне самостоятельное дело. В приливе добрых чувств ему хотелось, чтобы сбылись желания каждого, поэтому он сказал:

— Сегодня мы договорились о многом... Давайте заодно попросим тетку Восилене быть у нас поваром. Надо думать, она потом за это нас как следует угостит...

— Вот это разговор! — Щеки Восилене порозовели от возбуждения и удовольствия. — Не то что Юозас — не мычит, не телится, — засмеялась она.

Каспар Круминь посмотрел на оживленную и разговорчивую женщину, и чем-то она задела его душу.

Над озером нависал сумрак. Поднялся ветерок. Издалека, из-под «Пергале», донесся звон колокола, и все заметили, как забеспокоился Пранас Паречкус, с которым приехала Анежка. Он нетерпеливо посматривал в сторону села, потом, не вытерпев, начал запрягать лошадь.

— Куда вы? — спросил его Йонас.

— Мне пора на свой пост становиться, спешу... Если не повстречаю Анежку, подвезите ее, Йонас. — И, взобравшись на телегу, Паречкус отъехал. На перекрестке постоял минуту, всматриваясь в дорогу на Долгое, и, со злостью хлестнув коня, погнал в «Пергале».

— Вы думаете, наш Паречкус вправду на пост спешит? Как бы не так! — сердито сказал Мешкялис. — Если уж он Анежки не дождался, так ясно, что, кроме костела, никакая сила не сорвала бы его с места. Услышал звон и помчался... Он ведь, кажется, и старостой в костеле состоит.

— А за каким дьяволом вы его в сторожах держите? — возмутился Йонас.

— Тебе легко рассуждать, а у меня людей не хватает. Видишь ли, когда на фронте недочет активных штыков... — пытался повернуть к делам Литовской дивизии Юозас.

Но тут его перебил Каспар Круминь:

— Мне не в костел, а тоже надо ехать — к жене да ребятишкам... И я хотел бы знать, товарищ Иванюта, что еще от нас потребуется?

— Когда будет утвержден проект, тогда многое потребуется и от вас, Круминь, и от вас, Мешкялис. А пока что везите лес и кирпич. Кроме того, нужны доски на барак, и немало... И само собой разумеется, надо переводить деньги.

— Деньги мы уже перевели на счет вашего колхоза, — сообщал Круминь.

— А доски у нас есть, — поспешила добавить тетка Восилене и, словно застеснявшись, прикрыла рот уголком платка.

— Не забегай! — опять укорил ее Мешкялис. — Кто у нас председатель колхоза — ты или я? Мне слова не даешь сказать!.. Доски начнем завтра возить, товарищ Иванюта.

— Командир в юбке! — кинул в сторону Восилене отъезжающий Петер, словно в отместку за свой несбывшийся план в отношении Марты Зибене.

Вскоре собрались домой и пергалевцы. Когда уже рассаживались по телегам, явилась запыхавшаяся Анежка.

— Дядька уже уехал? — беспокойно спросила она.

— Да на что он сдался тебе, такой дядька, который и подождать не может? Садись на мой воз, а то, хочешь, пройдемся? — предложила Восилене.

— Хорошо, пройдемся, — покорно согласилась Анежка и пошла с Восилене за телегой.

Долговцы проводили всех до перекрестка и, попрощавшись, повернули к своему селу. С Якубом Панасовичем пошли проектировщики и геодезисты. Алесь тоже собирался присоединиться к ним, но его отозвал Йонас:

— Товарищ Алесь, я хотел бы посоветоваться по одному делу.

Йонас попросил Алеся потолковать с Мешкялисом и взять его и Зосите на строительство.

— Понимаешь, хочется от начала до конца поработать на стройке, может, кое-чему научусь. Одичал я малость на хуторе...

Алесь заверил приятеля, что сделает все возможное, а сам в то же время обдумывал, как бы поговорить с Анежкой наедине. Случай представился неожиданно. Девушка, поправляя платок, выронила из рук покупку, он бросился поднимать. И пока Алесь вручал ей сверток, пока она благодарила, подводы ушли вперед. Он набрался храбрости и сказал:

— Йонас просил, чтобы его вместе с Зосите взяли на строительство. А вам не хотелось бы быть вместе с ними?

Несколько минут девушка молчала. Алесь уже думал, что напрасно задал этот вопрос, но Анежка не то стыдливо, не то боязливо ответила:

— Меня не пустят...

Алесь чувствовал, что она хотела сказать и еще что-то, но побоялась или постеснялась: звон колокола все еще доносился из «Пергале» и словно сковал ее.

— Ну хорошо. Приходите тогда петь в нашем хоре.

— Постараюсь, — неуверенно пообещала она.

Разговор явно не получился.

— Анежка! — послышался оклик Восилене, и девушка должна была попрощаться и догонять подводу.

Если бы Алесь мог видеть ее лицо теперь, он бы удивился. Оно было бледным, растерянным. Сегодня Анежка убедилась, что этот молодой инженер нравится ей. Запало в сердце то, что он такой стройный и симпатичный, что так уважительно и ласково обращается к ней. Но вместе с этим и страх охватывал ее душу. «Боже!.. боже!.. если бы только все было хорошо!» — шептала она, незаметно вытаскивая из-под кофточки и целуя серебряный крестик.

V

Старый хутор Каетана Гумовского — Малиновка — стоял в лесу. С трех сторон его плотно обступали густые, лохматые ели, а от долговских полей отделяло большое кочковатое болото, заросшее карликовыми березками и соснами. И хотя земли, которой некогда владел Гумовский, было десятин около пятидесяти, из-за того что хутор стоял в лесу, он казался небольшим. Недаром Каетан Гумовский, когда нужно было, прибеднялся: