Когда рухнет плотина - [29]

- Чего такой гвустный? П'ьигласи девушку на танец, - и схватил меня за руку.

Бричковский, появившийся в комнате, пришел мне на подмогу:

- Не об... не обращайте внимания. Это ваш тезка, Виталик. Он не опасный, просто трансвет... транвест... трансвестит.

Я призвал на помощь все свое самообладание, и отобрав руку у этого извращеннца, сказал:

- Милое создание, я слишком мало выпил, чтобы тобой прельститься.

- Пвотивный! - он надул губы и отошел, покачивая узкими бедрами.

Бричковский, похоже, так и не нашел нашатыря. Он предпринял отчаянные усилия протрезветь - вся его голова была мокрая, с волос капала вода, рубашка на груди потемнела - но результат был незначительный. Пошатываясь, тележурналист направился к серванту, открыл нижний ящик и принялся рыться в нем, мешая танцующим. Он выкидывал на ковер какие-то коробочки и пузырьки и бормотал: "Нашатырь, нашатырь... Черт, где нашатырь?"

Ирка неожиданно соскочила с коленей Анатолия и решительно потащила меня танцевать.

- Тебе весело? - спросил я, покачивая её более-менее в такт музыке.

- Да! Очень! - ответила она с вызовом.

- А мне - нет. Подожду ещё полчаса, - я взглянул на часы и тут же забыл, сколько на них было времени. - Если Эстес не придет, поеду...

- Куда?

- Домой. Спать. К черту все! Не хотят слушать - не надо! Пусть Орел наводит свой порядок!

- А я? Я не хочу уезжать!

Говорила она внятно, но мне то и дело приходилось её поддерживать, когда она начинала валиться с ног.

- А ты оставайся, раз тебе весело. Напишу тебе адрес, приедешь утром.

- Вот ещё новости! Меня сюда привел, а уходит один! Ты что, за время жизни в Сибири совсем о приличиях позабыл?

Тут нас прервали. Все тот же Бричковский, схватив меня за руку, остановил наш танец и попросил:

- Вит-талий, дайте мне эти... ваши, - и спьяну не найдя другого слова, закончил, - ...провокации...

Я понял, о чем идет речь, и отдал ему пачку листов, уже сильно помятую. Бричковский подбежал к своему брату, стал тыкать листками ему в нос, тот сперва отмахивался, потом вчитался и вдруг закричал:

- Господа! Завтра путч! Выпьем!

В ответ сбивчиво прокричали "Ура!" и заторопились наполнять рюмки и чокаться. Игорь махнул рукой и побрел в коридор.

Отведя Ирку к столу, я был очень рад, что избавился от этого тягомотного выяснения отношений, в котором мы, как бы сговорившись, упорно не называли истинную причину ссоры. Оказавшись за столом, Ирина тут же уронила голову на руки и задремала. Я вспомнил про Анжелу. Бричковский в коридоре говорил с кем-то по телефону. Заметив меня, он приподнялся, отстранил трубку ото рта и сказал:

- Виталий, я еду снимать! Вы как, а? За компанию?

Я поглядел на него очень скептически. Что он сейчас снимет, посреди ночи? Лучшее, что он мог сделать сейчас в профессиональном плане - лечь отсыпаться, чтобы наутро быть во всеоружии. Бричковский не стал меня уговаривать. Кое-как набросив на плечи куртку, он выскочил из квартиры и захлопнул дверь.

Анжела по-прежнему была на кухне, и кроме нее, только один молодой человек - тот, что первым танцевал с Ириной. Он сидел рядом с Анжелой, так что их колени соприкасались, а руку положил на спинку стула у неё за плечами. Я, почувствовав неловкость при виде такого полного интима, уже хотел уйти, но тут Анжела что-то резко ответила, и молодой человек изменился в лице, обхватил её за плечи, привлек к себе, а левой рукой начал решительно задирать на ней юбку. Анжела извернулась и отвесила ему звонкую пощечину. Я мгновенно подскочил к ним.

- Сударь, - сказал я, отрывая его от Анжелы. - Не выйти ли нам прогуляться?

Он вскочил и стремительным ударом отшвырнул меня в угол кухни. Я врезался спиной в стену с такой силой, что в полке задребезжала посуда, и сел на пол. Анжела завизжала. Но в следующее мгновение я уже был на ногах, и мой удар приподнял противника и швырнул в раковину с грязной посудой. Висевшая над раковиной сушилка сорвалась, окатив всю кухню фаянсовыми осколками. Но он, полуоглушенный, все-таки выбрался из раковины, встал на ноги, и тут я окончательно отключил его, несильно ткнув в диафрагму.

Анжела снова рыдала. Примчались люди.

- Прошу прощения, - пробормотал я, ощупывая себя - целы ли ребра? - Не я эту разборку затеял. Последите за ним, ладно? Сейчас я тебя отведу домой, - пообещал я Анжеле и вывел её в коридор.

Сперва я, однако, заглянул в комнату в поисках Ирки. Здесь какая-то красотка с невнятной, резиновой дикцией во исполнение то ли обещания, то ли проигранного пари вознамерилась петь и плясать на столе голой и, наполовину раздевшись, пыталась залезть на стол, спихивая с него рюмки и бутылки. Зрители одобрительно шумели. Потом Анатолий Бричковский поднял руку и закричал:

- Устроим Вальпургиеву ночь! Мужчины во фраках, дамы в туфельках! Девушки, раздевайтесь!

Публика была уже настолько пьяна, что все дамы с охотой начали разоблачаться, а вместе с ними и трансвестит Виталик, обнаруживая на своем теле женское белье самого соблазнительного фасона. Но Ирка в этой забаве не участвовала. Я нашел её в маленькой комнате - то ли она сама добрела на автопилоте, то ли кто-то заботливо отвел её и уложил на диване - она сопела, уткнувшись лицом в покрывало. На противоположном диване спала в обнимку голая парочка; по бедру дамы вилась цветная татуировка: растительные мотивы. На ковре валялись осколки раздавленного шприца. Я снял с Ирки туфли, укрыл её голую спину первым попавшимся пальто с вешалки и отправился провожать Анжелу.