Когда риск - это жизнь! - [50]

5 мая — день спуска на воду «Ра-М». На мачте полощется один-единственный флаг — Организации Объединенных Наций. Работы не прекращаются все последующие дни вплоть до 17-го числа, на которое намечен выход. За это время мы успеваем заметить, что стебли начали впитывать воду, отчего лодка тяжелеет и понемногу, но неумолимо погружается на несколько сантиметров в день.

В свое время корпус «Ра-1» не пропитывали ни битумом, ни прочими веществами, опасаясь «подделки» судна в сравнении с древними канонами. Но при внимательном ознакомлении с Библией выяснилось, что строители лодок в Средиземноморье применяли для герметизации корпусов битум. Точно так же поступил Ной при строительстве своего ковчега; то же проделала и мать Моисея с папирусной корзиной, в которой отправила по водам Нила своего младенца. Тем же решили воспользоваться и мы. Правда, покрывать битумом весь корпус мы не стали, но как следует промазали стебли в местах обреза: ботаники заверили нас, что папирус впитывает жидкость только со стороны корня.

17 мая.

«Ра- II» выходит в открытый океан. Мы взяли с собой 150 терракотовых кувшинов с запасами воды на четыре месяца, законсервированные в известке куриные яйца, всевозможные сухофрукты и зелень, мясо, копчености, рис с макаронами. Кроме того, на борту устроен птичник — клетка с двумя десятками живых кур.

В этом году мы установили намного более крепкие рули и чувствуем себя теперь спокойно. Однако едва был поднят парус всего в нескольких километрах от побережья, как благоприятный, но сильнейший ветер задал нашему хорошо рассчитанному для морской навигации судну такую невероятную скорость, что корпус задрожал, и мы опасаемся, как бы не сломались рули или мостик и не повторились бы несчастья «Ра-1».

За один лишь день мы проделали более ста миль, и сердце замирало от нехорошего скрежета корпуса и снастей. На такой скорости мы пересекли бы Атлантику дней за двадцать, но это в теории, так как мощный пассат порвал нам шкот, и пришлось спускать парус.

Во время приготовления первого в нашем плавании ужина один из примусов вдруг выходит из строя, и я предчувствую, что горячим нам больше не питаться. Так и есть: другой примус не лучше. Мадани и Кей страдают морской болезнью: салаги еще. Принимаем решение сбросить в море наших кур, поскольку без примусов их приготовление потребует уйму бензина. Необходимость умертвить птиц, прежде чем расстаться с ними, вызывает большое замешательство экипажа. Однако, учитывая обстоятельства, сделать это придется.

Прилетевшая с ближних Канарских островов канарейка усаживается мне на плечо, немного отдыхает, после чего вновь устремляется куда-то к своей цели. Перелетный голубь, окольцованный в Испании, устало опускается на крышу каюты. Он легко дается в руки, мы его кормим, поим, закрепляем на лапке еще одно кольцо — с нашими опознавательными знаками и выпускаем. Голубь совершает несколько облетов судна, после чего возвращается и осторожно садится на папирус, чтобы остаться с нами почти до самого конца плавания.

20 мая проводим первый эксперимент спускаем на воду две маленькие модели папирусных лодок с записками — может быть, потом станет известно, куда их занесет течением.

Всеми овладевает усталость. Мы еще не привыкли к этой жизни, не забыли комфорт своих квартир, переживаем первую фазу трудного привыкания к примитивной жизни.

21 мая.

Приведенный в порядок парус снова водружен на мачту. Однако неожиданно наступает штиль, и «Ра- II» движется исключительно благодаря течению, скорость которого составляет два узла.

24 мая.

С крейсерской скоростью 15 миль в сутки, нас несет к африканским берегам, до которых теперь не более 10 миль. Еще один день такого штиля, и мы беспомощно упремся в землю. Согласно навигационным картам района, в это время года здесь всего лишь один процент штилей, а мы уже целых шесть дней дрейфуем с обвислым парусом.

25 мая.

Наконец-то родился ветер, океан оживился, ладья может удалиться от берега. Впрочем, есть еще опасность столкнуться с мысом Юби. В идеале следовало бы двигаться строго на запад, чтобы пройти между Африкой и Канарскими островами, но течение сносит нас на юг.

28 мая.

Прошли мыс Юби. Ветер по-прежнему крепкий, и на море волнение. В среднем делаем 60 миль в сутки.

Констатируем малоутешительное обстоятельство: волны попадают в ладью сверху, утяжеляя ее; нас мотает сильнейшая килевая и бортовая качка. Чтобы не вылететь за борт, приходится днем и ночью пользоваться страховкой. Делаем все, чтобы облегчить судно. За борт летят лишние продукты, вода, доски, веревка, хотя по опыту прошлого года мы знаем, что нет смысла выбрасывать за борт какие-то килограммы груза, если не держит папирус. Тем не менее мы полны решимости все-таки закончить плавание и достичь цели.

Хейердал, посвятивший несколько месяцев скрупулезным расчетам мельчайших деталей груза на ладье, необычайно огорчен этими вынужденными потерями, хотя и осознает вместе со всеми необходимость отказа от многого при нынешних чрезвычайных обстоятельствах.

На борту «Ра- II» проводится тест. В числе прочих задается вопрос: что предпочтительней при такой совместной жизни, как наша, — дело или слово? Каждый отвечает на свой лад. Я, естественно, предпочитаю дело, физическое усилие, от которого польза не только всем, но и непосредственно мне, поскольку я целый день чем-то занят и потом глубоко сплю всю ночь до самого утра. И это не столько привычка, сколько осознанный жизненный принцип, помогающий мне вести здоровую жизнь, поскольку в физическом действии конкретизируются мои личные наклонности: я вижу, как, рожденные моими руками, обретают жизнь полезные вещи и полезные дела.