Когда птицы молчат - [50]

Глупо. Таких срывов я себе больше не позволяла.

Однако отношения с мужем оставались отвратительными. От его манеры все спускать на тормозах меня начало тошнить. Любой другой мужчина уже орал бы на меня, колотя рукой по стене, призывая к честному ответу. А Владу словно не требовалась правда. Он не хотел ее знать. А потому не устраивал разборок и сцен. Мое плохое настроение списывалось на усталость. Моя холодность в постели не мешала ему приходить ко мне снова и снова.

В конце концов, я обозвала себя с*кой и постаралась стать прежней.

Все выглядит не очень-то впечатляюще, - говорит Михаил Петрович. Я резко возвращаюсь в реальность, запирая свои мысли и чувства глубоко в чулане своей души. Там им и место.

Да, я знаю. Делать нужно много, но, поверьте, никто не достоин того, чтобы так доживать свой век, - говорю я.

Я плохо помню дорогу. Покажите мне, куда дальше?

Да. Дальше, метров через сто, будет заправка, за ней по развилке налево, а там уже прямо. Здание видно с дороги.

Когда машина припарковалась возле разбитого бордюра, несколько старичков, прогуливающихся в скудной тени небольшой аллеи, с интересом посмотрели на нас.

Лавров уверенно направился ко входу, а я почему-то стою и смотрю на худенького мужчину на невысокой лавке с ободранной зеленой краской. Я вспомнила, как унизительно с ним обращалась сотрудница, работающая здесь, и мне захотелось подойти и сесть рядом, просто чтобы узнать, как у него дела.

Но Лавров повернулся, чтобы окликнуть меня, и я торопливо бегу к нему.

Его карие глаза темнеют до черноты, когда он видит разруху внутри. Я замечаю, как его нос морщится от затхлого запаха старости и грязи.

Цепкие глаза отмечают все – и трещины в стенах, и неровный, вздувшийся или протертый линолеум, и пятна на потолке в тех местах, где крыша дала течь.

Да здесь работы- непочатый край! – взрывается он. – Как можно жить в таком убогом месте?

Вот и я о том же.

Когда городской совет снимает этот объект со своего баланса?

Окончательное решение примут уже на этой сессии. Но это, по сути, чисто технический вопрос.

Хорошо. Кто-то еще принимает участие в судьбе стариков?

Да, фармацевтическая компания и еще один предприниматель, частное лицо.

Нам многое нужно будет обговорить. Где тут кабинет директора?

Пойдемте, я покажу.

Разговор с директором был коротким. Лавров дал понять, что он скоро будет принимать здесь решения, а от женщины с прокуренным, низким голосом и уставшим лицом требовался только один ответ – или она продолжает работать здесь, но уже отчитываясь перед спонсорами, либо увольняется. Она выбрала первое.

Мне кажется, что она неплохой руководитель, но каши не сваришь, если нет крупы. Как можно было делать здесь хоть что-то, не имея на это средств. Это была не ее вина. И я это понимала, и Лавров.

Но его грубость, в конце концов, навела меня на мысль, что он таким образом четко дает знать – он не потерпит того, что очень распространено в бюджетных заведениях – махинаций с финансами. При нем здесь никто не сможет положить и копейки в свой карман.

Еще полчаса мы рассматривали жилые комнаты, столовую, холл со старым телевизором, разбитые дорожки, на которых куски асфальта дрейфовали, словно льдины на весенней реке.

Я переговорю с другими спонсорами. Нужно, чтобы кто-то один был главным управляющим, занимался отчетами и контролировал деятельность заведения.

Судя по вашей доле финансовой помощи, было бы логично предположить, что это будете вы.

Я тоже так думаю. И вряд ли кто-то станет возражать. Вся эта бумажная волокита…

Вам следует встретиться с моей начальницей. Ну, или хотя бы созвониться. Это ее идея – передать Дом престарелых кому-то на попечение, а не просто закрыть. Думаю, она захочет выразить вам свою благодарность. И к тому же, многое может рассказать о нуждах здешних обитателей.

Хорошо. Как скажете, Ирина.

Михаил Петрович настоял на том, чтобы отвезти меня домой. Я и не возражала. Он – приятный человек. Находясь рядом, я ощущаю его бьющую через край жизненную энергию. Судя по тому, какой у него напряженный график, он не позволяет себе много отдыхать. И даже смерть любимой жены не подкосила его, не превратила в рохлю, убитого горем вдовца, запустившего себя.

Я и сама чувствовала себя рядом с ним спокойнее и уверенней.

Ира, а давно вы знаете Хомутова? – я слегка теряюсь, услышав этот вопрос.

Мой муж работает в его компании. Несколько лет, наверное, знаю. Но чаще встречаться стали только после повышения супруга.

А я знаком с ним с детства. Росли в одном дворе, ухаживал за одной девчонкой, - он тепло улыбается.

Понятно.

Тогда, когда я увидел его в ресторане, он был с дочкой и еще одним мужчиной.

Да, Настя выполняла роль хозяйки на приеме в честь его юбилея совсем недавно. Очень приятная молодая женщина, - я стараюсь говорить спокойно. О Вронском не упоминаю специально, чтобы не привлекать внимания к его персоне. Однако мой маневр не принес ожидаемого результата.

И его заместитель, Сергей Вронский, тоже произвел впечатление. Смекалистый парень вроде?

Я медленно леденею внутри. К чему этот разговор? Собираюсь с силами, чтобы ответ звучал как можно равнодушнее.