Когда придет весна - [80]

— Но мы могли бы…

— Главное — доставить к судье живого свидетеля, а не его труп, — упрекнул его Коул.

— Да, ты прав.

Помогая Коулу с лошадьми, Дэниел поглядывал на Грэйс и Джессику. Обе смертельно устали.

— Наверное, я сегодня всех загнал, — признался Дэниел.

А Коул уже думал о завтрашнем дне:

— Ты послал телеграмму шерифу в Блэкуотер?

— Да. Но не получил ответа. Это меня тревожит.

— Мы будем там в середине дня. И может быть, со всем покончим.

— Это еще не конец, — покачал головой Дэниел. — Мы должны схватить Ребекку и главаря.

— Ты думаешь, человек, которого задержали, — Белл?

— Джессика видела его, она сказала, что он повернулся, когда главарь назвал его по имени. Его не было в салуне. Значит, это точно Белл.

— А вдруг Ребекка сбежала с Беллом?

— Нет. Если она с кем-то и свяжется, то только с тем, кто правит бал. Она не будет иметь дело с наемниками.

— Возможно. Но не слишком надейся на это.

На несколько минут оба замолчали. Дэниел отнес седла к стоянке, а Коул принялся чистить лошадей.

— Дэниел, — сказал Коул, — как считаешь…

— Да?

— Если Джессика опознает Белла, не совершишь ли ты то, о чем потом пожалеешь?

— А что бы ты сделал, если бы узнал, что он убил твою жену и ребенка?

Коул долго думал, прежде чем ответить:

— Честно говоря, не знаю.

— Я тоже не знаю. И не узнаю, пока не увижу его.

— Но если ты его убьешь, тебя арестуют и повесят.

— Понимаю.

— А знаешь, что может быть хуже веревки?

— Много чего.

— Сидеть в тюремной камере и сознавать, что из-за тебя два члена банды смылись.

— Ты их найдешь.

Коул не хотел продолжать спор.

— А Грэйс?

Дэниел покачал головой:

— Не знаю. Она… как бы это сказать, застигла меня врасплох.

— Мне это знакомо, — сказал Коул.

— А Джессика?

— По мне так заметно?

— Нет, но по ней все видно. Она на тебя смотрит так, будто примеривается, как бы пристрелить.

— Это настоящая любовь, — улыбнулся Коул.

— Так уверен? И почему все, с кем ты имеешь дело, хотят тебя пристрелить?

— Мы собираемся пожениться.

— А она согласна?

— Нет.

Дэниел расхохотался и удивился, как быстро избавился от настороженности и расслабился, хотя бы на несколько минут.

— Ну и как ты заставишь ее выйти за тебя?

— А ты слышал когда-нибудь о свадьбе под дулом пистолета? — улыбнулся Коул.

— Нет. Но я ни за что не пропущу такое зрелище.

— Вот и хорошо, — сказал Коул. — Твое присутствие будет необходимо.

— Зачем?

— А кто же будет держать ружье?

Оба рассмеялись.

Грэйс с улыбкой повернулась к Дэниелу. Они с Джессикой сидели рядышком на берегу ручья и болтали ногами в воде.

— Интересно, над чем они смеются? — спросила Джессика.

— Не знаю. И откуда у них столько сил? Я так устала, что даже есть не могу.

— Я тоже.

Джессика уже шла к стоянке, когда вдруг увидела Коула, направлявшегося к ней. Он уже не улыбался и, подойдя, молча взял за руку и повел за собой. Ей оставалось идти за ним или упасть.

— Куда мы идем?

— Тебе надо размяться.

— Я не могу: ноги болят.

— А я не о прогулке.

Сердце ее перестало биться и замерло.

— О нет, как ты можешь думать…

— Могу, если ты мне позволишь.

Джессика хотела вырвать руку — напрасная попытка, Коул еще крепче стиснул ее, и она сдалась. Он продолжал идти, а когда они оказались на приличном расстоянии от стоянки, повернулся к ней.

В лунном свете его лицо казалось золотистым. Она всматривалась в его необыкновенные голубые глаза и думала, что он самый красивый мужчина на свете. Почему же он полюбил ее? Она ведь самая заурядная, простая. За ним побежит любая красотка, стоит ему лишь поманить. Почему он выбрал ее?

— Ты меня еще любишь?

— А ты считаешь, я такой ветреный? Нет, не отвечай, иначе я сойду с ума. Да, я люблю тебя.

— Почему? — искренне удивилась она. Поразительно! Неужели Джессика понятия не имеет о своей внешности? Неужели ей никто никогда не говорил, какое она чудо?

— Джесси, когда ты была маленькой, мама или отец не говорили, что ты красивая, умная, милая, добрая и…

Он мог бы продолжать, но она его перебила:

— Отец ушел от нас, когда я была совсем крошкой. Я не помню о нем ничего, кроме того, что надо было держаться подальше, когда он напивался. А он всегда был с рюмкой в одной руке и с бутылкой в другой.

— А мама?

— После его ухода она изменилась, словно высохла изнутри. Она часто говорила, что ей надо быть со мной построже, чтобы я не ошиблась, как она.

— Она когда-нибудь тебя хвалила?

— Не помню, — призналась Джессика. — Я любила ее, но не хотела бы быть на нее похожей. Уже слишком поздно изменить что-то в себе.

— Но ты совсем на нее не похожа! — заявил Коул. — Ты даже не умеешь быть строгой.

Когда она попыталась отвернуться, он приподнял ее подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Ты все время хвалишь Калеба, какой он хороший, милый…

— Детям надо знать, что их любят, они должны это постоянно чувствовать.

— Тебе тоже это надо. Разве нет? Она не ответила.

— А ты знаешь, что мне в тебе нравится?

Она покачала головой.

— Помнишь тот день, когда я пришел поговорить с тобой в пансион Тилли? Ты стояла за дверью и не решалась выйти. Помнишь?

— Я была в ужасе.

— Да. Но я тогда подумал: ты самая красивая девушка на свете.

— Правда? — прошептала она, едва не задохувшись. — Я была в старом, вылинявшем платье.