Когда оживают Страхи - [6]

Ярость безумца поразила. Он ругался и кричал, говорил нечто о Тенях, о древних врагах. А затем плюнул и отправился допивать ром в ближайший паб. А я, сообразив, что от него, возможно, удастся добыть какие-то ответы о До, хозяйке Теней, кинулся следом. Но сумел выудить лишь смутные намеки, прежде чем старик-туату обезумел от выпитого и начал нести очередную околесицу.

Расстроенный, я направился в фамильный грот. Но уже на площадке верхнего города командир гвардов-часовых передал записку от Фергюса. Приятель сообщал, что решил перенести дуэль на ближайшее время, и просил побыть секундантом. Указал и место – некий заброшенный грот чуть в стороне от портового.

Поколебавшись, я все же посчитал, что следует броситься на помощь Мак-Грату. Ведь где находится Коул, уже понял. Осознал и то, что жизни Проныры на данный момент если что-то и угрожает, то не в ближайшей перспективе.

Выбор сделан. И я оказался в заброшенном и недостроенном храме, части громадной пещеры на самом дне Тары. Встретился с Фергюсом и стал свидетелем дальнейшей ссоры с Олсандером. Выяснил, что вражда между этими двумя более застарелая, чем мог подумать. Друг неосторожно влюбился в сестру Мак-Кейна, но, когда ту обнаружили израненную, буквально на пороге смерти, оба начали обвинять друг друга в случившемся и схлестнулись впервые. После того сына флотоводца выслали из столицы подальше от глаз гранда, но недавно тот вернулся, и Мак-Грат воспользовался ссорой Олсандера со мной, чтобы добиться реванша.

Правда, не получилось ничего у друга. После короткой, но яркой схватки он был сражен и покалечен, буквально умирал. А я остался рядом с ним, оглушенный чужими страданиями и болью, тоской и отчаянием. От секундной растерянности потерял контроль над даром эмпатии и чуть не лишился разума.

Образы и картинки продолжали мелькать в мозгу. Мучительное раздвоение исчезло, я полностью осознал себя, где и когда нахожусь. И сообразил, что от ухода Симаса с Олсандером прошло не более минуты. Но почти вся жизнь действительно успела пролететь перед глазами.

Поднял руку и посмотрел на дрожащие, как у глубокого старика, пальцы, разлепил онемевшие губы и исторг хриплое проклятие.

Осторожней надо быть, Ормонд… осторожней! Так недолго и в обморок шлепнуться.

За годы успел сродниться с гнозисом, научился управлять Изнанкой – мистическим измерением, некоей гранью нашего мира, при воздействии на которое проявлялись изменения в реальности. При помощи воли и разума, старинных методик и тех же татуировок из селенита. Последние призваны блокировать дар и делать гностиков незримыми для Тьмы, попутно же они сковывают, то есть ограничивают способности, на радость Церкви. Однако изобретенный Стариком ложный селенит позволял незаметно манипулировать толикой дара, не вызывая подозрений.

Да и с побочным эффектом в виде эмпатии я справлялся, умел ставить в сознании фильтры и блоки. Да и как иначе-то? Мало радости в том, чтобы нагадить в штаны, когда рядом с тобой испугался ребенок. Ну или хохотать как безумец, поймав волну шального веселья от компании подвыпивших подростков. А еще хуже чувствовать, как кто-то умирает, – можно либо сойти с ума, либо у тебя самого остановится сердце.

Но я справлялся, да. Как правило, умело управлял эмпатией. Чтобы читать людей, искать или прятаться от них. Закрывался, когда следовало сражаться и убивать. И лишь изредка терял контроль… вот как сейчас.

Тихий стон отвлек от созерцания руки, и я посмотрел вниз, на Фергюса. Сын правителя мало походил на того великолепного красавца, что рассыпал шутки в портовом пабе и блистал на приеме. Всегда выглядел как герой из сказок – гордый профиль, длинные темные волосы, частенько стянутые в небрежный хвост, пронзительные ярко-синие глаза с искорками смеха в зрачках. Подтянутый, со вкусом одетый, широкоплечий и статный…

Но теперь у ног лежал избитый и умирающий парень. Волосы спутаны, лицо окровавлено, одна глазница залита кровью. Кожа серая, как у мертвеца, на лбу крупные капли пота, а дыхание слабое и сиплое.

Грохот в ушах затих, по затылку будто кто-то большой и злой хлопнул ладонью.

Какого демона сидишь? Надо действовать!

Очнувшись, я торопливо прощупал пульс на шее друга, осмотрел повязки из тряпок, сделанные ранее. Импровизированные бинты быстро намокали, сердцебиение и дыхание слабело каждую секунду. Если попробую тащить, точно умрет от потери крови, удушья и болевого шока. И сбегать за помощью не получится, времени нет.

Но что вообще могу сделать без снятия оков, имея лишь то, что есть?

Кое-что. С сырой энергией работать могу, хоть и опутан татуировками, недавние манипуляции с батареей тому доказательство.

Поразмыслив, я пошарил в потайном кармане и отыскал перстень с шоковой печатью. Мысленно призвал Изнанку, осмотрел призрачный узор и легким воздействием подправил: позволил энергии из прибора истекать свободно в пространство. Собрал в горсть облачка невидимого пара, с помощью воли заставил сгуститься и набросал на груди Фергюса рисунок, напоминающий неправильный круг, пересеченный несколькими эллипсами, наспех добавил пару примитивных символов. А когда схема уравновесилась, активировал и проследил, как эскиз медленно тонет в груди поэта. Затем вернул шоковую печать в исходное состояние и проверил запасы – потратил примерно половину.