Когда отступит тьма - [11]

Эрика знала, что это не так. Она часто навещала Роберта, слушала его речи. Он чересчур много времени проводил в разговорах с собой и в конце концов выработал новый язык и новый образ мыслей, путаный, фантасмагоричный, метафорический, извращенный.

Возможно, ее брат своего рода гений. Но безнадежно больной гений, у которого точка пересечения с действительностью находится в какой-то новой плоскости.

И он способен на убийство. Да.

Когда она в последний раз приезжала к нему — последний раз пыталась наладить с ним отношения, — Роберт разозлился на нее и даже набросился с ножом, невесть откуда взявшимся в руке, будто по волшебству. Она пустилась наутек, забыв о достоинстве, и уже в машине, в безопасности, разрыдалась. Никому, кроме Эндрю, об этом не говорила. И больше не ездила к брату.

Шерри Уилкотт была убита ножом. Так сообщалось в газете. Ее убил Роберт? Эрика не знала. Но это было возможно. И беспощадно неотвязная мысль об этой возможности преследовала ее два долгих, беспокойных месяца.

Сегодняшняя встреча наконец подвигла Эрику к поездке. Она больше не могла закрывать глаза на свои подозрения.

«Я ни за что не отвечаю, — сказал он. — Не буду в ответе за то, к чему они принуждают меня».

Роберт ее брат, но есть долг, который сильнее голоса крови. И если убийца он, — если! — тогда она выдаст его и твердо встретит последствия, ждущие их обоих.

Эрика сошла с дороги. Встав под дубом, оглядывала кору, пока не обнаружила инициалы. Вырезанные так глубоко, что даже двадцать с лишним лет спустя мох не совсем заполнил их.

Э. Г.

Р. Г.

Эрика Гаррисон и Роберт Гаррисон. Сестра и брат, навсегда объединенные выемками в дубовой коре.

Эрика вздрогнула, какое-то пронзительное чувство, слишком мучительное, чтобы определить его, сжало ее сердце.

«Господи, — подумала она, — Господи, пусть это окажется бессмысленной затеей, всего лишь нелепым, ужасным заблуждение».

Альтернатива обернется раной, такой глубокой, что, как и буквы на дереве, никогда не затянется.

И Эрика нетвердой рукой полезла в дупло. Страстно надеясь, что оно будет пустым. Но пустым оно не было.

Из дупла она вытащила старую, туго завязанную брезентовую сумку. Дрожащими руками развязала узел, и сумка раскрылась, обнажив свое содержимое.

Небольшой моток веревки с узлами через каждые несколько дюймов. Увесистый молоток. Пакет металлических колышков. И большой фонарик.

Эрика включила его. В тени задрожал бледно-желтый конус света.

Веревка, молоток, колышки хранились там больше двадцати лет. Но фонарик был новым, судя по всему, с недавно установленными батарейками.

Значит, Роберт, как она и боялась, приезжал сюда.

И возможно, в одну из ночей два месяца назад привозил Шерри Уилкотт.

— Не может быть, Роберт, — прошептала Эрика, в глазах у нее помутилось, инициалы стали расплываться, как смутное воспоминание. — Нет, ты этого не совершал. Ты не мог.

Но она знала, что мог.

Эрика бросила последний взгляд на дорогу, убеждаясь, что погони по-прежнему нет, и устремилась в лес.

Шарф похлопывал по лицу Эрики, быстро шедшей по лесной тропинке, на которую она не ступала с детства.

На земле не было ни снега, ни льда, но лесная подстилка еще не оттаяла. Сапоги Эрики скрипели. Сшитые на заказ из мягкой кожи, украшенные медными пряжками, предназначенные для фойе с ковровыми дорожками и расчищенных аллей, они казались ей здесь совершенно непригодными.

Выбирая утром одежду, Эрика полагала, что пробудет на открытом воздухе всего минуту-другую. Пальто ее с меховым воротником было довольно теплым, но под ним находились лишь тонкая хлопчатобумажная рубашка и джинсы в обтяжку без пояса.

«Эрика, — подумала она, — ты одета совсем не для таких дел».

Она пробиралась между сосен и болиголова, компасом ей служили интуиция и память, вскоре впереди показался каменистый выступ, поднимавшийся, как серая спина кита.

Когда Эрика быстрым шагом вышла на поляну, конец веревки, свисавший с мотка, за что-то зацепился и едва не стал причиной падения. Она опустилась на колени, поставила брезентовую сумку возле кучи камней и после недолгих поисков нашла расселину среди скал.

Памятное ей отверстие в известковой поверхности холма, устье узкой норы, уходящей вниз, в темноту.

Этот лаз представлял собой тайну, известную только Роберту и Эрике. Она не видела его уже двадцать четыре года.

Но в детстве они бывали здесь часто, иногда каждый летний день. Веревка и прочее снаряжение, унесенное с чердака Грейт-Холла, хранились у них в дупле дуба.

Они спускались в своеобычный подземный мир, где не появлялись взрослые, поскольку никто из них не знал пути туда.

В пещеры Барроу.

Некогда существовал большой вход в них, но в 1922 году оползень закрыл его навсегда. Воспоминания со временем тускнели, и пещеры становились чем-то полулегендарным. Теперь об их существовании никто не вспоминал.

Эрика с Робертом нашли этот лаз случайно. Они заехали на велосипедах далеко в лес, потом слезли с них и стали исследовать местность пешком. Немного пройдя, разделились, и Эрика, очарованная цветущими нарциссами, отошла далеко от дороги. Когда цветы кончились, она увидела в скале ведущую вниз расселину.