Когда он проснется - [4]

Все происшествие заняло не больше минуты, и, скорее всего, на него никто не обратил внимания. Да, собственно говоря, на улице практически никого уже не было: все уехали в автобусе. Это совершенно не было похоже на похищения, которые показывают в боевиках: без криков о помощи, без сопротивления и угроз. Все произошло спокойно и буднично, как обычная семейная ссора, средь бела дня, на оживленной московской улице, и случайные очевидцы этого происшествия – пассажиры маршрутного автобуса – уже через несколько минут забыли об инциденте.

Все, кроме одного.

…Костя уже успел зайти в автобус и протолкаться к компостеру, когда в проталину на заиндевевшем стекле увидел, что незнакомый человек в черной овчинной куртке тащит Ольгу к машине.

– Пропустите! Дайте выйти! Не закрывайте двери, я выхожу! – крикнул он, проталкиваясь к выходу под недовольное шиканье пенсионерок, столпившихся у двери. Он так интенсивно застучал по дверям, что водитель, несмотря на инструкции, притормозил и открыл дверь.

Когда Костя выскочил из автобуса, то успел увидеть лишь, как «Лада», набирая скорость, обгоняет грузовик и сливается с потоком машин, идущих в сторону Ленинского проспекта. Через минуту машина скрылась. Однако Костя успел с толком использовать эту минуту. Он успел рассмотреть номер машины.

В полной растерянности Костя огляделся по сторонам. Все кругом было так же, как и пару минут назад. Мимо торопливо семенили прохожие, закрывая шарфами и варежками красные от мороза носы.

На том месте, где только что стояла «девятка», валялась смятая пачка сигарет «Кемел». Без всякой конкретной цели, интуитивно, Костя поднял ее и сунул в карман.

Машина скрылась за поворотом. Теперь на улочке, рядом с университетом, все было так, будто ничего и не произошло. Люди шли по своим делам, проезжали машины, на покрытых снегом ветках деревьев весело чирикали снегири. Только Костя Маковский знал о том, что произошло.

Что делать? Пожалуй, Костя знал ответ на этот вопрос.

Лева едва сдерживался, чтобы не гнать свою «девятку» как можно быстрее. Но ему приходилось ехать не быстрее семидесяти километров в час, чтобы не выделяться из ряда таких же грязных, замызганных, покрытых прилипчивой московской грязью автомобилей, в три ряда заполонивших проспект Вернадского.

Промелькнул гаишник в объемистом тулупе с поднятым воротником. На перекрестке со стороны центра скопилась страшная пробка, Лева мысленно возблагодарил Бога, что им не нужно ехать в том направлении.

В салоне «девятки» запахло эфиром.

– Что, что такое?! – заволновался Левчик.

– Я немного разлил на сиденье, – признался Богдан.

– Сколько? Много? Мы сами не вырубимся?

– Ты же у нас профессор, чего ты меня спрашиваешь? – огрызнулся Богдан. – Я на всякий случай форточку не буду закрывать.

– А если девчонка очнется? – всполошился Лева. – Лучше закрой.

– Да ладно тебе. Ты лучше скажи: эта фигня вообще долго действует?

– Не очень. Несколько минут. Держи все время платок возле ее носа.

– Сколько это – «несколько»? Три минуты, пять, пятнадцать?

– Сколько надо, столько и будет! – разозлился Лева. – Только не отпускай платок.

Богдан заглянул в лицо спящей.

– А она не каюкнется? – с сомнением поинтересовался он.

– Не должна.

Ехали они не долго, минут пять, и вскоре свернули с проспекта на узкую улицу. Потом проехали немного вниз, и вскоре машина, вписавшись в темную арку, оказалась во дворе жилого дома.

– Ну вот, – с облегчением вымолвил Левчик, – кажись, все тихо.

В занесенном снегом тихом дворе высотного сталинского дома, в условленном месте, их ожидал джип, синий «ниссан». За рулем сидел мужчина лет тридцати.

– Живе вильна Украина! – бодрым тоном приветствовал его Богдан.

– Здорово, Михась, – кивнул Лева.

Мужчина молча деловито кивнул.

Спящую девушку под руки вытащили из машины и положили в багажник джипа. Руки ее склеили за спиной широким скотчем.

– Рот тоже, – тихо посоветовал Михась.

Богдан оторвал зубами еще кусок скотча и наклонился, чтобы заклеить жертве рот.

– Подожди. – Лева накрыл лицо девушки платком и на всякий случай плеснул сверху на платок еще эфира. – Поверху заклеивай.

– Фу, гадость, – сморщился Богдан и, стараясь не нанюхаться эфира, задержал дыхание.

Девушку накрыли ковром и набросали сверху пустых картонных коробок от электрических чайников. Багажник заперли.

– Ну все, можешь прощаться со своей старушкой. – Богдан похлопал Леву по плечу.

Лева на всякий случай предусмотрительно протер руль своей машины носовым платком, вытащил магнитолу и вырвал из гнезда для антенны маленький радиомикрофон направленного действия, приобретенный давеча на Митинском радиорынке. Затем запер «девятку», а ключи зашвырнул подальше, за заборчик детского сада. Они пролетели метеором по широкой дуге и глубоко утонули в сугробе.

– Мог бы и в зажигании оставить, – сказал Богдан.

– Вот еще! Не хочу, чтобы какой-нибудь лох ее угнал.

Богдан хохотнул.

Подельники сели в джип. Зажглись фары. «Ниссан» спокойно вырулил со двора и исчез, слившись с потоком машин на залитом огнями проспекте.

2

День не задался с самого утра. Во-первых, будильник не зазвонил и я проспал. Во-вторых, торопясь на работу, я опрокинул полную кофеварку на пол, после чего остался почти без завтрака. Затем долго пытался завести мотор своей машины – из-за сильного мороза удалось это только спустя полчаса. Так что на работу я опоздал основательно. Можно было бы продолжать этот список – в-третьих, в-четвертых, но зачем? Неудачный день у меня сегодня – вот и все.