Когда объявят лот 49 - [40]

И это, наверное, означает, — подумала Эдипа, — что только сораспорядителями мы и были. Хотя ей, вероятно, и следовало классически чувствовать себя униженной, но мысли были заняты совершенно другими вещами. Разобрав чемодан, она тут же бросилась звонить режиссеру Дриблетту. После десятка гудков трубку сняла пожилая женщина: — Извините, но нам нечего сказать.

— А кто говорит? — спросила Эдипа.

Вздох. — Его мать. Завтра к полудню мы сделаем заявление. Его зачитает наш адвокат. — Трубку повесили. Что за чертовщина? — удивилась Эдипа, — Что с Дриблеттом? Она решила перезвонить позже. По справочнику нашла телефон профессора Эмори Борца, на сей раз ей повезло больше. Ответила его жена Грэйс, подзвученная группой детишек. — Он поливает патио, — поведала Грэйс Эдипе. — Это такая высокоинтеллектуальная забава, длится еще с апреля. Греется со студентами на солнышке, дует пиво и запускает бутылками в чаек. Вам лучше с ним поговорить, пока не началось. Максин, почему бы тебе не швырнуть эту штуку в своего братца, он поворотливее меня. Вы слышали, что Эмори подготовил новое издание Варфингера? Оно выйдет… — но дата была заглушена грохотом, маниакальным детским смехом и жуткими визгами. — О Боже. Вы когда-нибудь сталкивались с детоубийством? Приезжайте. Может, это ваш единственный шанс.

Эдипа приняла душ, надела свитер, юбку и кроссовки, уложила по-студенчески волосы и принялась за косметику. Сознавая со смутным ужасом, что ответ вовсе не у Борца или Грэйс, но — у Тристеро.

Проезжая мимо цапфовского магазина, она с тревогой обнаружила груду обугленных развалин на том месте, где всего неделю назад стояла книжная лавка. До сих пор был слышен запах паленой кожи. Она остановилась и пошла к соседнему магазинчику армейских товаров. Владелец сообщил ей, что Цапф, этот чертов болван, поджег свою лавку ради страховки. — Малейший ветерок, ворчал этот почтеннейший, — унес бы меня на тот свет. Ведь все равно здесь собирались через пять лет строить комплекс. Но разве Цапф мог подождать? Книжки. — По его виду было похоже, что от плевка его удерживает лишь хорошее воспитание. — Если захотите открыть комиссионку, — посоветовал он, — то выясните сперва, на что нынче спрос. В этом сезоне неплохо идут винтовки. Буквально сегодня один мужик прикупил пару сотен тренировать свою команду. Я мог бы продать ему еще столько же повязок со свастикой, но у меня, черт побери, кончились.

— Армия торгует свастиками? — переспросила Эдипа.

— Дьявол, конечно нет. — Он по-свойски ей подмигнул. — Я наткнулся на заводик рядом с Сан-Диего и теперь дюжина ниггеров клепает эти старые повязки. Вы бы удивились, кабы знали, как расходится маленькая партия. Я дал рекламу в паре журналов с девочками, и на прошлой неделе мне пришлось нанять еще двоих — просто разбирать почту.

— Как вас зовут? — поинтересовалась Эдипа.

— Винтроп Тремэйн, — ответил воодушевленный предприниматель, — можно просто Виннер. Слушайте, у нас есть соглашение с лос-анжелесской одежной фирмой — посмотрим, как к осени пойдет форма СС. Планируем приурочить к школьным ярмаркам — знаете, длинные формы образца 37-го года, подростковые размеры. А к следующему сезону можно пойти еще дальше и сделать фасон для дам. Вас бы это впечатлило?

— Я дам вам знать, — сказала Эдипа, — я запомню. — Выйдя, она подумала, стоило ли ей как-нибудь его обозвать или стукнуть одним из дюжины лежащих под рукой "армейских товаров", тяжелых, тупых предметов. Свидетелей не было. И почему она так не поступила?

Желторотая дура! — обругала себя Эдипа, защелкивая пристяжной ремень. Это Америка, ты здесь живешь, и сама же попустительствуешь. Позволяешь такое. Она дико гнала по трассе, охотясь за «Фольксвагенами». Когда Эдипа добралась до места квартировки Борца — прибрежный поселок в стиле "Лагун Фангосо" — ее слегка трясло и подташнивало.

Ее приветливо встретила пухленькая девчушка, все лицо вымазано в чем-то голубом. — Привет! — сказала Эдипа. — Ты, должно быть, Максин.

— Максин уже в постели. Она запустила в Чарльза одной из папиных бутылок, бутылка вылетела в окно, и мама ее хорошенько отшлепала. Будь она моей дочкой, я бы ее вообще утопила.

— Я бы и мыслей таких не допустила, — сказала Грэйс Борц, материализовавшись из тусклой гостиной. — А ну-ка поди сюда. — Она принялась обтирать мокрой тряпкой дитятину рожицу. — А как вам удалось сегодня сбежать от своих?

— У меня нет детей, — призналась Эдипа, следуя за Грэйс на кухню.

У Грэйс был удивленный вид. — Тогда вам еще предстоит смириться, сказала она, — с беспокойным образом жизни. Мне казалось, только дети могут быть тому виной. Но теперь думаю иначе.

Эмори Борц полулежал в гамаке, окруженный тремя отупевшими от пива дипломниками — двое мужского пола и один женского — и шикарной коллекцией пустых пивных бутылок. Эдипа приметила одну полную и уселась на траву. — Мне надо поговорить о Варфингере, — с ходу принялась она, — в историческом плане, а не в лингвистическом.

— Шекспир в историческом плане, — прорычал через густую бороду один из дипломников, откупоривая очередную бутылку. — Маркс в историческом плане. Иисус в историческом плане.