Когда объявят лот 49 - [15]

— У меня не больно-то лежит сердце к этому делу, — согласился Ди Прессо. — Как я могу давать в долг, если даже не в состоянии рассчитаться за "Ягуар XKE", купленный в минуту временного помешательства?

— Временное, — хмыкнул Мецгер, — уже лет тридцать.

— Я не настолько безумен, чтобы не ведать бед, — сказал Ди Прессо, — и Тони Я. приложил к этим бедам руку, друзья мои. Большей частью он занимается игорным бизнесом, и еще говорит, что намерен объяснить местному Престолу, почему его нельзя за это наказывать. Мне эта головная боль на фиг не нужна.

Эдипа одарила его свирепым взглядом. — Ты — эгоистичный подонок.

— Коза ностра не дремлет, — умиротворяющим тоном произнес Мецгер. Конечно, им не нравится, когда помогаешь людям, которым, с их точки зрения, помогать не следует.

— У меня есть родные на Сицилии, — сказал Ди Прессо, пародируя ломаный английский. На фоне светлого неба появились «Параноики» со своими девочками — из-за башенок, фронтонов, вентиляционных каналов, — и тут же набросились на сэндвичи с баклажанами. Дабы отрезать им доступ к выпивке, Мецгер уселся на термос. Поднялся ветер.

— Расскажи об этом иске, — попросил Мецгер, пытаясь рукой спасти прическу.

— Ты же рылся в книгах Инверарити, — сказал Ди Прессо. — Наверное, знаешь об этом деле с «Биконсфилдом». — Мецгер скорчил уклончивую гримасу.

— Костный уголь, — вспомнила Эдипа.

— Ну да. Так вот мой клиент, Тони Ягуар, поставлял кости, — сказал Ди Прессо, — так, во всяком случае, он утверждает. Инверарити ему не заплатил. В этом все и дело.

— Грубо, — ответил Мецгер, — совсем не в духе Инверарити. В такого рода делах он был скрупулезен. Конечно, если дело не касалось взятки. Ведь я видел только налоговые записи, а вся нелегальщина проходила мимо меня. С какой фирмой работал твой клиент?

— С одной строительной фирмой, — Ди Прессо прищурился.

Мецгер огляделся вокруг. Похоже, «Параноики» со своими герлами находились вне радиуса слышимости. — Человеческие кости, да? — Ди Прессо утвердительно закивал. — Значит, вот как он их добывал. Дорожные компании получали контракты, как только Инверарити покупал их. Все оформлено самым кошерным образом, Манфред. Если и были какие-то взятки, сомневаюсь, чтобы это где-нибудь фиксировалось.

— Но как, — поинтересовалась Эдипа, — могут быть связаны строители дорог с торговлей костями, а?

— Старые кладбища нужно сносить, — объяснил Мецгер. — Как с Восточным Сан-Нарцисским шоссе — кладбище больше не имеет права там находиться, поэтому мы все быстро сделали, без заморочек.

— Никаких взяток, никаких шоссе, — покачал головой Ди Прессо. — Эти кости приехали из Италии. Прямая продажа. Некоторые из них, — Ди Прессо махнул рукой на озеро, — лежат там, украшают дно для фанов скубы. Как раз этим я сегодня и занимался — изучал предметы спора. То есть, пока за мной не погнался Тони. Остаток костей использовали на проектно-изыскательской фазе той программы с фильтрами, еще в начале пятидесятых, тогда еще не было и речи о раке. Тони Ягуар сказал, что собрал их на дне Лаго-ди-Пьета.

— Боже мой, — сказал Мецгер, как только вспомнил, откуда слышал это название. — Солдаты?

— Да, один отряд, — ответил Манни Ди Прессо. Озеро Лаго-ди-Пьета располагалось неподалеку от Тирренского побережья где-то между Неаполем и Римом, и являло собой поле битвы, где в малом регионе во время наступления на Рим проходила теперь уже забытая (а для 1943 года — трагическая) война на истощение. Несколько недель пригоршня американских солдат, отрезанная от внешнего мира и оставшаяся без связи, сидела на узком берегу чистого спокойного озера, а с головокружительно нависающих утесов немцы поливали их продольным огнем. Вода в озере была ледяная: человек умер бы от переохлаждения прежде, чем доплыть до безопасного берега. Деревьев для плота там не росло. Самолеты не летали, кроме, разве что, случайных «Стук», у которых на уме были лишь бомбардировки с бреющего полета. Удивительно, что эти люди продержались так долго. Они окопались, насколько позволяла каменистая почва берега; посылали на утесы небольшие рейды, но те почти никогда не возвращались, и лишь однажды солдаты преуспели, принеся с рейда пулемет. Патрули искали обходные пути, но те немногие, что возвращались, приходили ни с чем. Они делали все возможное, чтобы прорваться, у них не получалось, и они, как могли, цеплялись за жизнь. Но погибли, все до единого, безмолвно, не оставив после себя ни следа, ни слова. Однажды немцы спустились с утесов, и их рядовые сбросили в озеро все тела, оружие и другие ставшие бесполезными предметы. Все утонуло и оставалось на дне, пока в начале пятидесятых Тони Ягуар, служивший на Лаго-ди-Пьета в итальянском подразделении и знавший о происшедшем, вместе с коллегами ни решил поискать там трофеи. Все, что им удалось собрать, — это кости. Исходя из неких смутных соображений, — возможно, включавших в себя тот факт, что американские туристы, число которых стремительно росло, готовы были заплатить хорошую цену за любую безделицу; или истории о кладбище "Форест Лон" и американском культе мертвых; или смутные надежды на то, что сенатор Маккарти и иже с ним, добившиеся в те дни определенной власти над богатыми кретинами из-за океана, сосредоточат свое внимание на павших во Вторую мировую, особенно на тех, чьи тела так и не были найдены, — в общем, по некоему резону — какому, можно лишь догадываться, — из этого лабиринта мотивов Тони Ягуар вынес одно: он сможет выложить урожай какому-нибудь американцу через свои связи в «семье», известной в те времена под названием "коза ностра". И оказался прав. Кости купила одна внешнеторговая фирма, потом продала их производителям удобрений, которая провела лабораторные испытания пары-тройки бедренных, но потом решила полностью переключиться на менхаден, и оставшиеся несколько тонн передала одному холдингу, где товар положили на склад неподалеку от Форт-Вейна, штат Индиана, — было это примерно за год до того, как костями заинтересовался «Биконсфилд».