Когда наступит прошлый год - [32]

– Доктор, – тихо сказал агент, когда они вышли в коридор. – У нас больной на третьем этаже. Один из поваров Белого дома час назад потерял сознание. С ним доктор Тигарден. Он хотел бы с вами посоветоваться.

– Без проблем, – ответил Эрик. – Встречусь с ним еще до разговора с Мэри Рейнеке.

Он пошел к лифту следом за агентом.

Доктора Тигардена Свитсент застал в медпункте Белого дома.

– Я позвал вас, так как вы специалист по пересадкам, – сказал Тигарден. – Это явный случай стенокардии. Срочно требуется трансплантация. Полагаю, вы привезли с собой хотя бы одно сердце.

– Да, – пробормотал Эрик. – У больного раньше были подобные проблемы?

– Только две недели назад, – ответил Тигарден. – Тогда у него случился легкий приступ. Естественно, мы прописали ему дорминил, два раза в день. Похоже было, что он выздоровел. Но теперь…

– Какова связь между его стенокардией и болями секретаря?

– А она есть?

– Разве не странно? Оба ощущают острую боль в грудной клетке примерно в одно и то же время…

– Но в случае Мак-Нейла, который здесь лежит, диагноз поставлен точно, – сказал Тигарден, ведя Эрика к койке. – У Молинари же невозможно обнаружить ничего похожего на стенокардию, нет соответствующих симптомов. Так что никакой связи я не вижу. Впрочем, здесь много народу, – добавил Гарри. – Порой кто-то чем-то заболевает.

– Но все-таки…

– Так или иначе, но все просто, – прервал его Тигарден. – Пересадите ему новое сердце, и все.

– Жаль, что мы не можем сделать того же самого наверху.

Он склонился над койкой, на которой лежал пациент.

«Значит, вот он – человек, страдающий недугом, в наличии которого убеждает себя Моль. Кто был первым? Мак-Нейл или Джино Молинари? Как отличить причину от следствия, если допустить наличие какой-то связи между этими двумя случаями? Ведь Тигарден намекал, что это предположение весьма шаткое. Хотя неплохо было бы выяснить, не страдал ли кто-то в ближайших окрестностях, например, раком простаты в то же время, что и Молинари… а также остальными раками, инфарктами, гепатитами и прочим. Возможно, стоило бы просмотреть медицинскую картотеку Белого дома», – подумал Эрик.

– Вам потребуется помощь при операции? – спросил Тигарден. – Если нет, то я пойду наверх, к секретарю. В Белом доме есть медсестра, которая могла бы вам ассистировать. Она с минуту назад была здесь.

– Мне не нужна помощь, зато пригодился бы список всех недомоганий, на которые жалуются в настоящее время люди из окружения Молинари. Все, кто постоянно сталкивается с секретарем. Неважно, члены ли это персонала или частые официальные гости. Независимо от постов. Это можно сделать?

– Что касается персонала – да, – ответил Тигарден. – Но медицинских карт гостей у нас нет. Впрочем, это естественно.

Он внимательно посмотрел на Эрика.

– У меня есть предчувствие, что, как только мы пересадим Мак-Нейлу новое сердце, боли у секретаря исчезнут, – заявил Свитсент. – Потом мы отметим в медицинской карте, что в этот день Джино Молинари вылечился от острой стенокардии.

Лицо Тигардена стало непроницаемым.

– Ну что ж. – Он пожал плечами. – Хирургия плюс метафизика. Вы обогатили нашу команду крайне редким сочетанием, доктор.

– Вы считаете, что Молинари достаточно впечатлителен, чтобы убедить себя в наличии любой болезни, которой страдают люди из его окружения? Я не утверждаю, что симптомы имеют чисто истерическую основу, ведь у Генсека они проявляются по-настоящему. Он на самом деле болеет.

– О существовании подобного дара мне ничего не известно, – заявил Тигарден. – Если вообще можно называть это даром.

– Но вы сами видели медицинские карты, – спокойно заметил Эрик.

Он открыл сумку и начал доставать автоматические инструменты, требовавшиеся для трансплантации сердца.

7

После операции, которая заняла не более получаса, Эрик Свитсент в сопровождении двух агентов отправился в квартиру, где жила Мэри Рейнеке.

– Дура, – заявил ни с того ни с сего тот из них, что шел слева.

– Неужто? – спросил второй агент, постарше, с седыми волосами. – Она знает, почему Моль до сих пор жив. Никто другой не смог догадаться.

– Тут нечего догадываться, – сказал первый. – Когда объединяются два пустых места, получается точно такое же.

– Ничего себе пустое место! Он стал Генеральным секретарем ООН. Думаешь, ты или кто-то из твоих знакомых был бы на такое способен? Вот ее квартира. – Агент остановился и показал на дверь. – Не удивляйтесь, когда ее увидите, – сказал он Эрику. – В смысле, когда вам покажется, что она еще ребенок.

– Я слышал об этом, – ответил Эрик и позвонил в дверь. – Все знаю.

– «Все знаю», – передразнил его агент слева. – Вы ведь даже не видели Мэри. Может, она станет новым Генеральным секретарем ООН, когда Моль в конце концов умрет.

Дверь открылась. На пороге появилась невысокая темноволосая симпатичная девушка в мужской красной шелковой рубашке навыпуск и обтягивающих брюках, сужающихся книзу. В руке она держала маникюрные ножницы, видимо, только что приводила в порядок ногти – длинные и блестящие, как заметил Эрик.

– Я доктор Эрик Свитсент. Только что начал работать в команде Джино Молинари.

Он едва сдержался, чтобы не сказать: «В команде твоего отца».