Когда мы потерялись в Стране снов - [4]

– Проснуться! – снова кричим мы с братом.

Высокий мужчина скалится и делает шаг ко мне, наклоняясь так близко, что, когда он смеётся, я чую его зловонное дыхание.

– Слишком поздно, – говорит он. – Ты же не слушал, когда тебя предупреждали, не так ли? Попробуй ещё разок, странный мальчик из будущего в пижамке, ха-ха!

– Проснуться! – в третий раз кричу я, а потом задерживаю дыхание на несколько секунд и с усилием выдыхаю прямо ему в лицо: пха-а-а-а!

Он принюхивается и говорит, ощерившись:

– Зубная паста, хм? И всё же ты по-прежнему тут. Это обнадёживает. Меня, по крайней мере. Добро пожаловать в мой мир – бескрайнее измерение, где есть всё, что ты только можешь вообразить. Но – к несчастью для тебя – я тоже могу воображать. – Он выпрямляется во весь рост – теперь по-настоящему гигантский – и обращается к своим спутникам. – Увести мелкого!

– Нет! Малки! Останови их! Разбуди меня!

– Не могу, Себ, не могу! Сделай штуку с дыханием! Проснуться!

Себ надувает щёки, но мне приходится отвернуться: на меня неверным шагом надвигается собака с повреждённой лапой, и у меня нет выбора, кроме как спасаться бегством.

«Это просто сон, – продолжаю убеждать себя я. – Что самое худшее может произойти? Скоро Себ проснётся сам».

Я бегу сквозь череду сосен, а за мной гонятся собаки. В груди болит от страха и одышки. Наконец я оказываюсь на вершине скалы, поворачиваюсь и вижу, как на меня несётся громадная тварь с седой мордой. Подо мной…

Абсолютная пустота.

Ни моря, ни скал, ни каньона, ни даже какой-нибудь типичной для сна чепухи вроде трамплина или огромной кучи опавших листьев: просто бескрайняя, серая, туманная пустота, напоминающая телевизионные помехи. Страна снов как будто совсем перестала стараться. Я оглядываюсь – собака уже в прыжке, летит, вытянув вперёд лапы, и вот они ударяют меня – уф! – прямо в грудь, и мы оба кувырком падаем в серость.

Меня начинает потрясывать, а потом и вовсе бить крупной дрожью. Зубы у меня стучат, а всё тело содрогается в конвульсиях; желудок стискивает спазмом, и у меня появляется чувство, что меня вот-вот стошнит; я хватаюсь за белый бачок унитаза, и меня рвёт.

И ещё раз.

И ещё.

И я не знаю, сколько сижу там, на полу в ванной, прислонившись головой к прохладному фаянсу, во всё ещё влажной пижаме.

Дыхание мало-помалу выравнивается. Я сплёвываю остатки рвоты в унитаз и смываю, а потом резко разворачиваюсь, испуганный, что через дверь в ванную вломится крокодил, как в тот раз.

Но нет. Я не сплю. Я ударяю кулаком о стену.

Ай.

Я у себя дома, в ванной. Я подпрыгиваю и пытаюсь опуститься на пол, плавно паря, но приземляюсь с обычной силой. Я проснулся.

Я…

… совершенно точно…

… не сплю!

Меня по-прежнему потрясывает от страха, но всё выглядит так, как и должно быть. Я выдавливаю улыбку, глядя на своё отражение в зеркале, полощу рот водой из-под крана и отправляюсь обратно в кровать. Пижаму я стаскиваю и швыряю в угол.

Ну всё! Хватит с меня. Больше никогда, ни за что на свете! Это было просто ужасно, и я очень зол на Себа за то, что он меня вынудил, и на себя за то, что уступил ему. В любом случае уже почти пора вставать.

– Себ! – свирепо шиплю я, вернувшись в нашу комнату. – Себ! Эй, Себ! Проснись!

Он лежит на кровати в той же зелёной вратарской футболке, время от времени дёргая головой; Сновидаторы, висящие на потолке, освещают его лицо серо-голубым светом. Я их вообще-то отключал, но Себ включил их снова, стоило мне уснуть.

Бесячие младшие братья постоянно так делают.

– Себ, приятель, хватит придуриваться. Себ? Себастьян. Себастьян! Проснись! – Я резко трясу его. – Себ! Себ!

Он не просыпается. Он как будто умер, но ещё дышит. Я трясу его ещё немного – и даже отвешиваю пощёчину.

– Давай (шлёп) просыпайся (шлёп)!

Мой желудок кувыркается, и если бы меня не вырвало до этого, то наверняка вырвало бы теперь. Я хватаю брата за плечи и трясу. Его голова бьётся о подушку. Ничего. Я кричу громче, шлёпаю его сильнее – чересчур сильно, если честно. Теперь у него на щеке горит красный отпечаток моих пальцев.

– Прости, прости, – всхлипываю я. – Просто проснись!

Из-за двери доносится сонный мамин голос.

– Мальчики? Малки? Что происходит?

За те несколько секунд, пока мама идёт через лестничную площадку, я начинаю сожалеть обо всём плохом, что когда-либо думал о Себе.

Я опускаюсь на свою кровать и хватаюсь за голову. Я слышу мамины шаги.

Что я наделал?

Глава 5

Можно ли развестись с младшим братом?

Тупой вопрос, знаю, но до относительно недавнего времени мне этого ужасно хотелось. О практической стороне вопроса я не очень задумывался. В смысле, вряд ли мы могли бы жить в разных домах, правда? Наверное, Себ мог бы переехать к папе и его подружке и задыхаться от запаха её фруктовых духов, но стоило бы ему заныть «Это нечестно!» и расплакаться, как он всегда делает, и вот уже я жил бы в Мидлсбро с папой и Мелани.

На кухонном подоконнике стоит фото в рамке – мы вдвоём в нашем прежнем саду, я обнимаю Себа рукой за плечи. Пару раз мама говорила, глядя с грустным лицом на это фото:

– Раньше вы так здорово ладили! – и после этого я обычно стараюсь вести себя с ним мило, но он всегда – буквально всегда – всё портит.