Когда мы потерялись в Стране снов - [13]
Потом раздаётся вопль (это, скорее всего, две Дарси), и люди разбегаются от моей парты, указывая куда-то под неё. Стоя на столешнице, я вижу, как снизу появляется сначала бугристая серо-зелёная пасть здоровенного крокодила, следом за ней голова, а потом и всё жирное тело целиком.
Я озираюсь по сторонам: все исчезли. Остались только я и крокодил, которого я не видел много лет.
– Ты! – говорю я, и он в ответ кривит чешуйчатые губы.
Я с усилием сглатываю, гадая, сработает ли моя хитрость на этот раз. Я вытягиваю руку в сторону крокодила и, стараясь, чтобы голос не дрожал, говорю:
– Ка-Катберт.
И тут раздаётся школьный звонок, который звучит в точности как будильник на моём телефоне, и он всё звенит, и звенит, и звенит.
Катберт начинает съёживаться, а звонок всё звенит…
Работает!
Крокодил становится меньше и меньше.
Я чувствую прилив восторга, сил и уверенности …
Глава 14
… и просыпаюсь, моргая, в своей кровати, на телефоне звенит будильник, а через окно льётся солнечный свет.
У меня побаливает макушка в том месте, где я ударился о потолок – вот только это было во сне, так что, видимо, я приложился о стену за кроватью.
Повернув голову, я вижу Себа в лучах утреннего солнца – глаза закрыты, дышит ровно, изредка негромко посапывая.
Над моей головой висит Сновидатор, в утреннем свете сияние камушков почти не заметно. Он медленно вращается, хоть ветра нет и в помине. Может, это из-за моего дыхания: дышу я довольно тяжело, хотя усталости не чувствую.
Что, блин, за фигня сейчас случилась?
Это действительно случилось. Правда же? Я «управлял сном». Я как будто бодрствовал, но я точно спал.
Сколько длился сон? Не всю же ночь, конечно? Я целиком его помню? Смогу ли я это повторить?
Постепенно я осознаю, что прекрасно всё помню, и это само по себе необычно. Задумайтесь: как только вы пытаетесь вспомнить сон, он начинает ускользать. Это всё равно что пытаться поймать дым. Но вот я лежу и вспоминаю каждую деталь, как будто это правда случилось: большой собакомамонт писает, как из пожарного гидранта, Качок Билли говорит по-китайски, я парю, крокодил появляется под партой…
Моё дыхание выравнивается, солнечный свет становится ярче, и наконец я просыпаюсь окончательно и улыбаюсь. Я слышу, как мама встаёт и идёт в ванную, а потом заглядывает к нам в комнату.
– О, привет, Малки, – говорит она. – Ты проснулся! Выглядишь счастливым. Хорошо спал?
Это не совсем вопрос. К тому времени, как я отвечаю:
– Да вроде как, – её и след простыл.
Я смотрю на брата, который мог бы и землетрясение продрыхнуть.
– Себ! Себ! Эй – проснись – у тебя получилось?
Он потирает голову, взъерошивая волосы, зевает и проводит языком вокруг по-утреннему сухого рта. Потом смотрит на свой Сновидатор, задумчиво прикусывает губу и наконец говорит:
– Не уверен. Пытаюсь вспомнить.
– Тебе ничего не снилось?
Потом возвращается мама и говорит, что у неё на связи папа. (Это значит, что ей пришлось позвонить ему, чтобы напомнить пожелать нам удачи перед первым учебным днём, потому что вчера он позвонить забыл, как и в прошлый раз. Он очень забывчивый, наш папа. Не уверен, что это полностью его вина.)
Так что первым я всё рассказываю папе. Я рассказываю, что мне приснился ужасно странный сон, и он слушает, но особо не вникает. Я, должно быть, тараторю и несу какой-то бред, потому что в какой-то момент папа спрашивает: «Ты в порядке, Малки?». Но потом ему приходится закончить разговор, потому что он опаздывает, и он просит передать Себу привет и что он позвонит ему позже. Мы оба знаем, что он забудет.
Дальше идёт сплошная зубная паста, тосты, хлопья и потерянные кроссовки Себа. Я встал, оделся, спустился и уже завтракаю, когда Себ наконец появляется. Я ничего не говорил маме и до сих пор пытаюсь разобраться, что же за сон мне приснился и, если уж на то пошло, было ли это на самом деле.
Скорее всего, тебе всё просто приснилось, Малки.
В смысле: такое ведь возможно, правда? Мне могло присниться, что я бодрствовал во сне?
Себ садится за стол и начинает щедро намазывать масло на тост. В уголках его губ пляшет ухмылка, и мама это замечает.
– Что тебя так веселит сегодня, сынок? И не увлекайся маслом. Коровы у нас нет, – говорит она, насыпая ему в миску хлопья.
– Вспомнил свой странный сон, – шепелявит он, отчего изо рта у него летят прямо на стол крошки, и мама цокает. Я замираю, не донеся ложку до рта.
– Правда? Значит, ваша сонная штукенция сработала! – говорит мама.
– Я был в классе с какими-то ребятами. И ещё там был наш сосед Билли. Он был нашим учителем, только говорил не по-английски.
На это мама улыбается.
– У него такой сильный ньюкаслский акцент, что мне и самой иногда кажется, что он говорит не по-английски! Звучит, как обычный безумный сон!
– Ага, и… и… – Себ пытается вспомнить. – Там была такая здоровенная собака, как… как мамонфы в «Коби», и она описала всё футбольное поле или что там это было…
Теперь мне приходится отложить ложку. Я разинул рот, ожидая, что услышу дальше, и одновременно точно зная, что он скажет.
Сейчас он опишет, как ты взлетел, Малки…
– … и ещё там был Малки, и он взлетел, прямо посреди пещеры, которая была классом. Ой, и ещё там был Коби из книжки! И Малки взлетал всё выше и выше, пока не стукнулся головой о потолок…
