Когда молчат экраны - [57]

1 мая

На Земле праздник. В кратере Арзахель без перемен…

5 мая

Все по-прежнему. Проклятый третий засов! Завтра над «Атлантом» взойдет солнце, и снова не увижу его…

6 мая

Наступление лунного дня ознаменовалось грандиозными событиями. Сначала катастрофическое лунотрясение… Я еще не уверен, окончилось ли оно. Поэтому тороплюсь сделать необходимые записи. Если то, что произошло, повторится, генерал Першинг может не спешить с- высылкой спасательной ракеты.

Лунотрясение началось в восемь тридцать пять по нью-йоркскому времени. Именно в этот момент над гребнем кратера Арзахель должно было появиться солнце. Сначала я почувствовал несколько небольших толчков, к которым уже привык за последние недели. Я даже не сделал попытки ухватиться за что-нибудь. Не мог же я предполагать, что произойдет дальше. А произошло следующее. Корпус «Атланта» получил такой удар снизу, что был сорван со своего места. Вероятно, корабль подбросило на несколько метров вверх. Во время броска он перевернулся, с огромной силой ударился обо что-то и покатился вниз.

Меня закружило, как в гигантской центрифуге. Сильнейшие удары следовали один за другим. Казалось, корпус корабля катится с уступа на уступ вместе с лавиной. камнепада. Пол и потолок кабины с дьявольской скоростью менялись местами, незакрепленные предметы кружились в бешеном водовороте. Меня било о стены, о пол и потолок и в конце концов вышвырнуло в коридор. Там я ухитрился поймать руками одно из креплений, но в этот момент последний ужасающий удар обрушился на остатки «Атланта», послышался скрежещущий треск, свет погас — и наступила тишина. «Атлант» лежал теперь на боку, пол и потолок кабины стали стенами.

Я был уверен, что случилось непоправимое и услышу угрожающий свист воздуха, покидающего внутренние помещения ракеты через проломы в корпусе. Однако вокруг царила тишина. Я попытался встать на ноги. Тело ныло от ударов, которые я только что испытал. Если бы не шестикратно меньшая сила тяжести, едва ли я отделался бы так легко…

Прислонившись к стене, я ждал новых сейсмических ударов. Но их не было. Нащупывая уцелевшие поручни, я отправился искать фонарь. Нашел его, включил… Снова повсюду царил хаос. Приемник и сейсмограф разбило вдребезги. Стрелка аппарата воздухообмена отскочила на несколько делений к красной черте: то ли результат… ударов, испытанных «Атлантом», то ли началась утечка воздуха… Однако аппарат воздухообмена продолжал работать и аварийные аккумуляторы уцелели. Это давало кое-какие шансы.

Я включил освещение и торопливо закончил осмотр. Корпус «Атланта», по-видимому, выдержал удары. Оставалось осмотреть наружный люк. Дверь, ведущую в тамбур, удалось отодвинуть без труда.

Меня чуть не сбило с ног. Воздух со свистом устремился из внутренних помещений корабля. Очевидно, утечка через выходной люк резко усилилась. Я поспешно отступил назад в коридор. Одел легкий скафандр и шлем и снова вернулся к тамбуру. Нагнулся к выходному люку. Теперь он находился почти в полу тамбура. Узкий луч ослепляюще яркого света скользнул по рукаву скафандра. Меня словно пронизало электрическим током. Сомнений не было; крышка выходного люка отошла, и снаружи в тамбур проникал солнечный свет.

Я приподнял шлем и сделал осторожный вдох. Воздух в тамбуре был разрежен, как на вершине Эвереста, и обжигающе холоден. Отчетливо слышался свист. Воздух рвался наружу. Поспешно опустив шлем и проверив, плотно ли закрыта дверь во внутренние помещения «Атланта», я повернулся к выходному люку. Беглый осмотр сразу объяснил, что произошло. Третья задвижка, которую мне так и не удалось открыть, лопнула при ударах, испытанных «Атлантом». Выход был открыт. Легкий скафандр давал возможность пробыть в холоде безвоздушного пространства около трех минут. Правда, он не был надежной защитой от радиации, но я не стал терять времени, налег на ручной рычаг выходного люка. Крышка медленно отошла в сторону. Воздух, устремившийся из тамбура, чуть не вытолкнул меня наружу. Я едва успел ухватиться за края люка. Опустившись на колени, просунул голову в люк.

Яркий фиолетово-белый свет ослепил. Пришлось зажмурить глаза и опустить защитный светофильтр шлема. Потом я осторожно приоткрыл глаза…

Черно-белые уступы каменистых плато, за ними — зубчатый серебристо-синий хребет. Нестерпимо сияющий диск в темном, усыпанном звездами небе. Глубокие трещины чернели на блестящей поверхности гигантских каменных ступеней. Из трещин поднимались к звездам клубы перламутрово-зеленоватых паров… Картина была так фантастична, что мелькнула мысль о галлюцинации… В то же время я отлично понимал, что должен спешить. Если все это не бред, через несколько минут скафандр перестанет служить защитой. Надо скорее захватить доказательства, что я выходил наружу.

На четвереньках я выбрался через люк. Сквозь эластичную ткань скафандра почувствовал коленями и ладонями шероховатую каменистую поверхность. Осторожно поднялся на ноги. Мелькнула парадоксальная мысль, что первые шаги человека Земли в лунном мире — лишь повторение его первых шагов на Земле…

В кармане скафандра был геологический молоток. Я вытащил его и, перепрыгивая через небольшие трещины, бросился к подножию ближайшего уступа. Уступ был сложен стекловатой зеленой массой, напоминающей земную лаву. Размахнувшись, я ударил молотком по зеленой скале. Молоток скользнул и отскочил. Я ударил сильнее. Удалось отколоть небольшой образец, но сам я, не рассчитав силы удара, отлетел на несколько метров от скалы и едва устоял на ногах.: