Когда любовь была «санкюлотом» - [2]

Розали, у которой уже было несколько подобных учеников, знала что в таком обучении малейшая стесненность в отношениях может повредить ходу занятий. Поэтому, не говоря ни слова, она подлетела к герцогу Шартрскому, уселась к нему на колени и поцеловала в губы, «умело пользуясь языком», — она хотела показать ему, сколь приятна и полезна бывает сия ласка.

Но будущему Филиппу Эгалитэ эта процедура показалась столь странной, что он в ужасе отпрянул назад. Чтобы подбодрить его, Розали прошептала:

— Простите меня, монсеньер, но вы мне так нравитесь! Вы так хороши собой!

Эта грубая лесть несколько приручила герцога, и он придвинулся к ней.

Используя полученные благодаря опыту в таких делах приемы, Розали сейчас же начала готовить его к первому уроку.

К несчастью, бедный юноша был по-прежнему погружен в полнейшую апатию и, казалось, совершенно не интересовался уроком. Как пишет один из его современников, «его натура, которую еще ни один талантливый ментор не пытался приучить к подобным занятиям, оставалась совершенно глуха». Наделенная невероятным чутьем в искусстве преподавания любви, молодая балерина поняла, что, если она хочет увлечь за собой молодого герцога, ей придется — если можно так выразиться — «поставить ему ушки на макушке»…

Немного усердия и правильные педагогические приемы позволили прелестной наставнице привести своего ученика в состояние, когда он мог наилучшим образом воспринять ее науку…

Как только он воспламенился настолько, что, казалось, сам захотел углубиться в предмет, Розали увлекла его к софе.

Там Филипп, которого ловкость Розали вывела из спячки, проявил себя с наилучшей стороны, и герцог Орлеанский, наблюдавший всю сцену в замочную скважину, смог убедиться, что его сын «достоин заменить

его в делах любви».

Он уже было собрался войти, чтобы поздравить сына, но тут герцог Шартрский, нашедший первый урок ом назидательным, попросил Розали повторить объяснения в несколько более витиеватых выражениях.

Счастливый и гордый отец вновь нагнулся к замочной скважине и смог присутствовать при втором, полном страсти и задора уроке. Воистину, Филипп был способным учеником. Ознакомившись со всеми прелестями Розали, он трижды доказал ей, что усвоил все тонкости науки…

* * *

Когда занятие, наконец, завершилось, герцог Орлеанский рванулся в салон. Филипп отдыхал, растянувшись на софе. Увидев отца, он почтительно встал; как пишет г-н де Буйе, «в его облике теперь появилось нечто мужественное, в чем отец убедился с огромной радостью. Розали блестяще, в один миг, превратила своего робкого ученика в мужчину, он познал женщину и сделался надменным и уверенным в себе»

— Ну, так что же вы теперь думаете о нашем школьнике? — спросил герцог Орлеанский танцовщицу.

«Вместо ответа, — свидетельствует г-н де Буйе, — Розали Дютэ кинулась на шею молодому атлету и покрыла его поцелуями. Отец со слезами на глазах привлек обоих к себе и расцеловал».

Трогательная семейная сцена, не правда ли?..

* * *

Чрезвычайно довольный, герцог провел очаровательную учительницу в свой личный кабинет и вознаградил ее увесистым кошельком.

— Ваша метода превосходна, мадемуазель, — сказал он, — и я буду иметь удовольствие рекомендовать вас тем моим друзьям, которым необходимо обтесать сыновей.

Взволнованная мадемуазель Дютэ поблагодарила его, сказав, что она будет счастлива иметь хороших учеников.

По свидетельству некоторых историков, совершенно развеселившийся герцог якобы спросил ее, дает ли она уроки усовершенствования. Получив утвердительный ответ балерины, он захотел получить урок немедленно.

В благодарность он сдержал обещание и обеспечил ей обширную клиентуру.

* * *

Преуспев в деле лишения невинности герцога Шартрского, Розали Дютэ сделала блестящую карьеру. Все любители этой игры хотели лично узнать прелести и умение такой талантливей воспитательницы. Она получала

так много приглашений, что в скором времени не знала, куда приклонить голову, если будет уместно так выразиться.

Пока Розали завоевывала положение на этом галантном поприще, воодушевленный ею Филипп с головой ударился в распутство. Он стал завсегдатаем салонов парижских сведен и вскоре приобрел там удивительную репутацию.

Послушаем, что пишет об этом Марэ, которому поручено было следить за герцогом:

«Наконец-то герцог Шартрский посетил Бриссодиху. Когда он появился в ее заведении, она предоставила ему самый лакомый кусочек, который имела. Эта честь выпала девице Лавинь, по прозвищу Дюрансн. Она занялась Его светлостью, и они расстались только после третьей попытки. Благородный господин казался очарованным и дал ей пятнадцать лун. Он сказал хозяйке, что хотел бы продолжить скачки, но девушка отказалась. Она нашла юношу ужасно грубым в его ласках в нем не было никакой утонченности, и он ругался, как трактирщик. Многие девицы потом подтверждали это мнение; все свидетельствовало о том, что герцог будет грязным развратником.

Чтобы поправить дело, нужно, чтобы герцог влюбился в честную женщину, которая своим влиянием сможет заставить его быть любезнее и перестать употреблять слова, от которых покраснел бы самый закоренелый негодяй. Никогда герцог не будет равен своему отцу… Тот тоже начал очень рано, но… вел дело совсем по иному, и многие красивые женщины желали быть покоренными им…