Когда, как и кому я служил под большевиками - [2]

В это время, весной 1918 года, никаких определенных белых фронтов в России еще не существовало. Власть советов разливалась по необъятным просторам России, из зажатых большевиками газет многого узнать было невозможно, транспорт действовал плохо, Брест-Литовский мир еще не был заключен, и неприятельские армии продвигались и на Украине и вдоль Балтийского моря. Жена моя и малые дети находились на Украине, куда я их отправил еще во время керенщины из голодного Петрограда. Связаться с ними сейчас не было возможности.

Так прошло некоторое время. Я стал работать в тиши кабинета, стараясь одновременно разузнать обстановку, разобраться в том, что происходит в остальной России

* * *

Вскоре Е. Л. Бялокоз позвал меня и стал говорить, что надо отложить научные работы и приниматься за более срочные и насущные дела, что в северной части России, отрезанной от Украины, надвигается великий голод, что надо думать о том, как спасти положение. В Сибири, как и всегда, был переизбыток всяких продуктов, а подвоз их по редкой железнодорожной сети был в эту эпоху развала транспорта невозможен. Генерал говорил мне, что надо организовать этот подвоз Северным морским путем и что кроме меня сделать это некому.

К тому времени мне удалось выяснить, что распространение советской власти по российской земле идет с перебоями. Ходили слухи об очагах сопротивления, особенно на окраинах; стало известно, что на Мурмане находятся значительные морские силы союзников и что там установился какой-то компромиссный режим, что влияние союзников распространяется и на Архангельск. На Украине образовывались правительства Петлюры[5], Винниченко[6], действовали разбойные банды Махно[7], и наконец образовалось правительство гетмана Скоропадского[8]. Казаки еще управлялись своими атаманами.

Что происходит в Сибири, не было толком известно. Учитывая, что в Сибири отсутствует (почти) пролетариат, что население более хозяйственно и в общей массе более зажиточно и более энергично, что большие просторы должны помочь борьбе со всяким врагом, облегчая организацию сил, я и тогда думал и теперь считаю, что оздоровление России должно прийти оттуда.

Тактическими союзниками русского народа мне, как впоследствии и большинству белых вождей, представлялись силы союзников России первой великой войны, в интересах коих было бы свержение советской власти.

Я вполне сознавал первостепенную важность для экономической жизни Сибири Северного морского пути, над исследованием и оборудованием коего работал до меня мой отец[9], и по совести полагаю, что в ту пору по знаниям и опыту в этом вопросе у меня соперников не было. В этой отрасли авторитет мой признавался и начальством, и населением, и советской властью. Это должно было значительно облегчить дело в невероятно сложной и трудной обстановке того времени. Организация такой экспедиции сулила мне возможность перекинуться на Север, где большевики сидели не твердо, и связаться с Сибирью.

В силу всего этого я согласился взяться за это дело при условии, что мне будут предоставлены большие полномочия, решив искать связей и с Сибирью, и с союзниками, — и принялся за дело.

Непосредственным начальником генерала Бялокоза тогда был зловещий Троцкий. Лично мне встречаться с ним не пришлось, но я получил право забирать с развалившегося фронта и от флота все полезное делу имущество: корабли, баржи, шлюпки, моторы, радиостанции, грузовики, продовольствие и прочее снабжение. Нужные мне офицеры потекли ко мне сами. Я их принимал на службу и командировал по всем направлениям для сбора имущества. Самым трудным было провести сметы для получения необходимых кредитов.

Одного из таких офицеров, гидрографа, подполковника Юркевича[10], я командировал в Москву. Он добился свидания с Лениным и привез мне ассигновку в миллион рублей.

В это время союзные посольства находились в Вологде, в Петрограде же, в английском посольстве оставался представителем посла храбрый мальтиец капитан 1-го ранга Кроми[11], Георгиевский кавалер, командовавших до того флотилией английских подводных лодок в Балтийском море. Капитана 1-го ранга Кроми я хорошо знал по предыдущей своей службе. Впоследствии, когда я уже находился в Архангельске, он был растерзан на лестнице посольства большевиками.

Тайно от начальства и от подчиненных я вступил в связь с Кроми, узнал от него, что союзные силы предполагают оккупировать Архангельск, и заручился его содействием.

Как-то случайно я столкнулся в английском посольстве со своим другом, капитаном 2-го ранга Г. Е. Чаплиным[12], который, как потом оказалось, вел там свою линию и подготовлял военный переворот в Архангельске. Тогда мы друг другу не проговорились о своей работе и лишь впоследствии, в Архангельске, согласовали свои силы.

Время высадки союзников в Архангельске мне не было известно заранее. Поэтому я получал от Кроми для каждого отправляемого мною в Архангельск эшелона специальный пропуск, на случай, если фронт возникнет, когда эшелон будет в пути. Пропуск передавался мной офицеру, начальнику эшелона, и по прибытии в Архангельск уничтожался.

Вместе с этим счастливый случай помог мне связаться и с сибирскими организациями, враждебными советской власти. Как-то проходя по Невскому, я обратил внимание на дом, занятый каким-то таинственным «Союзом сибиряков-областников»