Когда город спит - [5]

Шофер привез троих в канцелярию репатриационного пункта, сдал пакет, посланный Милетиным. Побывав в канцелярии пункта однажды, Дынник больше там не появлялся. Он стремился уехать как можно скорее. Понимая, чти поступает неосторожно, зная, что его хватятся и будут искать, он все же ничего не мог сделать с собой. Никакими доводами рассудка, трезвой логики он не мог заставить себя зайти в комнату сотрудника репатриационного пункта, спокойно сидеть и отвечать на вопросы о своем прошлом. Дынник чувствовал, что не сохранит хладнокровия: слишком много преступлений совершено им, — и он боялся своих глаз, своего лица, своих мыслей, боялся какой-нибудь мелочью выдать себя. Он чувствовал, что если сотрудник, с которым придется беседовать, окажется проницательным, обмануть его не удастся. И Дынник уговорил себя, что успеет замести следы раньше, чем на пункте заметят, что он слишком долго не приходит в канцелярию.

Скорее, как можно скорее покинуть пункт, скорее связаться со своим человеком в Энске — вот дорога к успеху.

Привести план в исполнение ему удалось. Энск, крупнейший южный порт, после войны стал местом, откуда отправляли на кораблях по домам солдат и офицеров союзных войск, попавших в плен к гитлеровцам и освобожденных Советской Армией. Из Восточной Германии, Польши, Австрии шли в Энск эшелоны с французами, американцами, бывшими воинами английских колониальных частей. Ехали в том же направлении советские граждане — уроженцы юга Украины. Вместе с ними и отправился к цели своего путешествия Дынник.

2. «Рекламный Ральф»

Для большинства официальных и неофициальных лиц, с которыми ему приходилось встречаться, он звался Ральфом Моро — журналистом. Редакция послала его в Энск написать книгу о первых послевоенных месяцах советского города, который прославился героическим сопротивлением врагу. Несколько отрывков из будущей книги Моро уже опубликовал в печати. Экземпляры газет со своими произведениями он постоянно носил в кармане, показывая их всем кстати и некстати, стараясь, чтобы его литературные труды стали широко известны в Энске. «У каждого своя слабая струнка, — посмеиваясь, объяснял Моро. — Я тщеславен, меня хлебом не корми, а похвали мои журналистские способности». Их хвалили — обо всем виденном в Энске Моро рассказывал добросовестно, объективно, тепло.

Друзей Моро не имел никогда, а немногие приятели называли его «Рекламный Ральф». Высокий, стройный, с густой шевелюрой каштановых волос, в которых приятно пробивалась седина, с узкими безмятежно веселыми глазами, улыбкой, обнажавшей ровные белые зубы, Моро в самом деле напоминал стандартного джентльмена рекламных плакатов.

Фамилия и прозвище Ральфа Моро были известны более или менее широко. А имя — агент «Д-35» — в Энске знал лишь один человек…

Глубокой ночью в гостиничном номере со спущенными шторами, оставшись наедине с самим собой, Ральф Моро сбрасывал маску, которую носил при людях. Исчезали его лицемерное добродушие, наигранная веселость. За столом в пустой комнате сидел не разбитной, немного ограниченный и пустоватый «рубаха-парень» — корреспондент, вместо него появлялся сосредоточенный, напряженный тайный сотрудник разведки — агент «Д-35». Методично, тщательно он просматривал отрывочные, не понятные никому, кроме него, записи в своем блокноте, сделанные за день, систематизировал их, вспоминал виденное и слышанное сегодня, сопоставлял с узнанным вчера. Так готовился рапорт.

Получал рапорты от «Д-35» некий Винтер. Среди дипломатических работников и представителей международных организаций в Энске он занимал едва ли не самый незначительный пост. Это, однако, не мешало ему давать своим начальникам «советы», ничем не отличающиеся от приказов, и распоряжаться капитанами некоторых кораблей, прибывающих в Энск. Шифрованные радиограммы или письма, которые сдавал Винтер, отправлялись без всякой очереди. В их число входили и рапорты «Д-35», самые разнообразные по содержанию.

«Д-35» берегли и до поры до времени не обременяли никакими определенными заданиями. Его интересовало все: вооружение советских кораблей и планы восстановления порта; цены на базаре и типы новых советских самолетов; настроение демобилизованных солдат и производственная мощность энского судостроительного завода. Добывались сведения с трудом, с большим трудом. Не то чтобы к Моро относились с предубеждением или подозрением, — человек, который стремился рассказать и рассказывал своим соотечественникам правду о Советском Союзе, везде встречал радушный прием, — но радушие не имело ничего общего с простодушием. Для большинства советских людей сдержанность, привычка не болтать лишнего стали второй натурой.

Больше всего бесило агента «Д-35» то, что ни одно из испытанных в других странах средств в этой стране не годилось. Например, деньги. В других государствах деньги открывали все двери, а здесь…

— Фанатики какие-то, — жаловался «Д-35» Винтеру в минуту откровенности. — Уборщица в конторе судостроительной верфи… Ну, что она там получает! А предложи я ей тысячи за ничтожный клочок бумаги, она помчится доносить. Приходится быть чертовски осторожным. Я еще ни с кем не входил в прямой контакт и довольствуюсь случайно собранными данными. Как долго это будет продолжаться, не знаю. Мне кажется, что вокруг меня воздвигнута какая-то стена.