Когда глаза привыкнут к темноте - [48]

Что произошло потом, как Тамара оказалась в комнатке коммунальной квартиры, – женщина не помнила. Документы свидетельствовали, что обмен был произведен совершенно законно, по взаимному согласию сторон. Да только вот беда – из этой комнаты бывшую учительницу сольфеджио выселили. Оказалось, она была не куплена, а снята на два месяца. Тамара оказалась на свалке, сама не зная как. Впрочем, болезнь ее пришлась в унисон здешней атмосфере. Женщина не только не пропала, но процветала, став королевой этого микрокосма. У нее был почти настоящий дом – ярко-оранжевая палатка, не без кокетства убранная, в которую она с гордостью проводила гостя.

– Вот тут спальня моя, – сообщила она гостю, широким жестом указывая на гнилой матрас, укрытый обрывками цветастого покрывала. – Садитесь прямо сюда, не стесняйтесь. Простите, стол не убран с обеда… Желаете закусить?

На столе – дощатом ящике – стояла полупустая банка красной икры, валялись вперемежку куски хлеба, шоколадные конфеты, огрызки бисквитов.

– Мы хорошо питаемся, вы не думайте. Вот икорка – срок годности месяц как вышел, а что ей станется за месяц? Про шоколад я уж и не говорю, там портиться нечему. Грешна, люблю сладенькое, потому и полнею. Вот смотрите на меня и, верно, думаете – экая толстуха! Но ничего, держусь, держусь в форме. Смотрите, тут у меня одежда, нет-нет, это белье, мужчинам нельзя. А тут косметика, вся французская. Духи тоже французские, вот даже флакон непочатый. Это я для Ниночки храню, для племянницы. Вот пойду к ней в гости и подарю…

В палатке и в самом деле стоял запах духов – печальный, горьковатый запах, смешанный с вонью отбросов, немытого тела, тяжелой болезни. Мрак не сводил глаз с женщины, что, бормоча, раскидывала по матрасу какие-то тряпки. Тамара была немногой из обитателей свалки ухитрившейся сохранить человеческий облик. Несмотря на постоянную нехватку воды (самая большая драгоценность местного Клондайка!), несмотря на дурную пищу и воздух, она все еще выглядела прилично и пристойно, все еще была хороша собой, как помятое яблоко-паданец. Мрак вдруг представил, что вот он останется здесь, на помойке, будет жить в оранжевой палатке с этой женщиной, пить дрянную водку, питаться отбросами… И знать, что теперь он на своем месте. Он мог бы стать таким же… Что он сделал в своей жизни? Кому помог? Он хуже даже той племянницы Ниночки, выгнавшей из дома больную алкоголизмом тетку. Хорошо бы начать пить водку – должно быть, очень приятен хмельной туман, дарящий злое веселье и глухое забвение.

Но пить Мрак не начал. Он ушел в работу, как пьяницы уходят в запой. Работоспособность его была фантастична. Он соглашался на все проекты, а на какие проекты его стоит приглашать – об этом уже было известно всем. Он много работал и много зарабатывал, но никто не знал, на что он тратит деньги. Константин Мрак годами носил одну и ту же потертую кожаную куртку, не появлялся в знаковых ресторанах и на тусовках, у него не было ни машины, ни подруги, ни семьи.

– Не человек, а черная дыра! – высказывалась по адресу своего напарника Мила Черткова – единственный человек на свете, который мог бы назвать себя приятелем Мрака.

Она не раз заезжала за оператором, чтобы забрать его «на сюжет», и навсегда запомнила свой первый визит в Марьину Рощу, где в однокомнатной квартире жил Костя.

– «И глубоко впечатленье в сердце врезалось ему», – цитировала она, делясь воспоминаниями с подругой, интересовавшейся немногословным, атлетически сложенным красавцем оператором.

По словам Милы, жилье Кости выглядело, мягко говоря, странно. Из привычных глазу предметов обстановки в комнате имелся только музыкальный центр – огромный, роскошный, со всеми наворотами, он стоял прямо на полу. Вокруг были раскиданы диски – Бах, Моцарт, Бетховен, Вивальди, Глюк, Вагнер… Вагнер и Бетховен держали пальму первенства по количеству записей. Телевизор отсутствовал. Очевидно, Мрак не был честолюбив и не смотрел ни фильмов, ни передач, созданных при его участии. Там, где положено в нормальном доме стоять телевизору, лежали груды книг. От скуки Мила одну взяла и раскрыла, но тут же положила обратно – по ее словам, книга выглядела очень странно, а что в ней такого странного, она внятно объяснить не смогла.

– Сатанинская, что ли? – интересовалась неуемная подруга, подозревавшая, очевидно, Мрака в служении силам зла.

– Да сама ты сатанинская! Понимаешь, в ней буковки были не напечатаны, а выбиты, словно иголочками наколоты.

Были, впрочем, в груде и обычные книги. Мила нашла «Мертвую зону» Стивена Кинга и присела на краешек застеленной кровати, стараясь не нарушить армейски строгих складок серого шерстяного одеяла. Кровать оказалась жесткой. Полистала книгу, но вскоре соскучилась и пошла в кухню. Мрак, уже десять минут как извинившись, удалился в ванную и одежду туда же унес. К слову, шкаф в квартире тоже отсутствовал, вещи висели на гвоздях, вбитых в стену, и было этих вещей не так чтобы очень много.

– У тебя есть что-нибудь попить? – крикнула Мила, поравнявшись с дверью в ванную, из-за которой доносился влажный шорох душа.