Когда гений терпит поражение - [18]

* * *

В начале 1993 года Меривезер позвонил Дэниелу Талли, председателю компании Merrill Lynch. Все еще обеспокоенный своей репутацией, запятнанной делом Мозера, Джей-Эм сразу же спросил: «Ну что, меня пора сдавать в утиль?» Талли ответил, что нет, и познакомил Меривезера с сотрудниками Merrill Lynch, специализирующимися на мобилизации капитала для хеджевых фондов, и вскоре после этого компания Merrill взяла на себя обязательство по мобилизации для Long Term.

Намерения Джей-Эм были головокружительно амбициозны. Он хотел ни много ни мало как воссоздать Группу арбитражных операций, с присущим ей глобальным охватом и способностью привлекать огромные средства, но без такой поддержки, как миллиарды Salomon, без ее кредитных линий, ее информационной инфраструктуры и семи тысяч служащих. Много сделав для Salomon, он был озлоблен тем, что его вынудили уйти при смутных, дискредитирующих обстоятельствах, и страстно хотел восстановить свою репутацию – возможно, изобретя что-то получше прежней компании.

Да, Меривезер намеревался собрать колоссальную сумму – 2,5 миллиарда долларов. (Типичный фонд стартовал, располагая в среднем 1 % от этой суммы.) Действительно, все, связанное с LT, было амбициозным. Комиссионные предполагались значительно выше среднего уровня. Джей-Эм и его коллеги собирались загребать 25 % доходов – и это в дополнение к ежегодному сбору в размере 2 % стоимости активов. (Большинство фондов получали всего 20 % доходов и 1 % стоимости активов.) Такие комиссионные, полагал Джей-Эм, были нужны, чтобы компания могла вести операции в глобальном масштабе, однако на самом деле эти аппетиты лишь указывали, насколько далеко простирались устремления создателя фонда.

Более того, фонд настаивал, чтобы инвесторы вкладывали средства по крайней мере на три года – почти неслыханный случай замораживания капитала хеджевыми фондами. Это замораживание не было необоснованным: если бы отличающийся непостоянством рынок повел себя враждебно по отношению к фонду, LT располагала бы своего рода подушкой безопасности в виде долгосрочного капитала. Новый фонд желал быть банком, который мог сказать вкладчикам: «Приходите завтра». Помимо прочего, введение такого правила означало, что LT просит инвесторов об огромном доверии, особенно потому, что Джей-Эм не мог предъявить инвесторам формальную историю былых успехов. Как раз в это время стало известно то анекдотическое обстоятельство, что Группа арбитражных операций, бывшая источником большей части недавних доходов Salomon, не огласила собственные прибыли. Даже те инвесторы, которые могли подозревать, что именно заработала Группа арбитражных операций, не имели понятия, что она это сделала. Механизм процесса, его, так сказать, «болты и гайки»: модели, спреды, экзотические ПФИ – все это было слишком туманно. Более того, с момента, как Комиссия по ценным бумагам и биржам применила санкции в отношении фигурантов дела Мозера, перспектива заниматься инвестициями совместно с Меривезером вызывала у многих бизнесменов большие сомнения.

Когда компания Merrill Lynch начала разрабатывать стратегию привлечения денег, старая команда Джей-Эм стала стремительно покидать Salomon. Эрик Розенфелд ушел из Salomon в начале 1993 года. За ним последовал Виктор Хагани, иранский сефард. Хагани удостоился овации, объявив о своем уходе в торговом зале Salomon. В июле из Salomon ушел Грег Хокинс. Хотя Меривезеру недоставало еще Хилибранда (тот колебался, до поры уступая отчаянным просьбам Salomon, умолявшей его остаться), ядро команды высококлассных трейдеров, вместе с которыми Меривезер вынашивал свои амбициозные планы, было собрано. Джей-Эм все еще питал особые чувства к своим бывшим коллегам и сделал трогательный жест, предложив место почетного председателя Гутфрåнду, поверженному шефу Salomon, на том условии, что он прекратит свою ожесточенную борьбу с Salomon за невыплаченные гонорары. Хотя усилия Гутфрåнда оставались незамеченными, он сыграл ключевую роль в успехе Группы арбитражных операций, выполняя роль тормоза, который блокировал периодически возникавшее у трейдеров стремление переходить пределы разумного. Но Гутфрåнд не стал играть эту роль в новом проекте Меривезера, и теперь Джей-Эм предстояло самому обуздывать своих учеников.

В любом случае создатель LT нуждался в более эффективном и эффектном магическом средстве, чем то, что могли дать ему Гутфрåнд или его собственные талантливые, но малоизвестные и «нераскрученные» специалисты по арбитражным операциям. Меривезеру было необходимо неоспоримое, решающее преимущество, способное оправдать его дерзкие планы в глазах инвесторов. Он должен был заново сформировать свою группу и представить ее не просто как хорошую команду торговцев облигациями, но подать дело так, чтобы стало ясно: речь идет о значительном и величественном предприятии в мире финансов. В этой ситуации (если только он хотел собрать 2,5 миллиарда долларов) нельзя было привлекать в качестве консультанта какого-нибудь неизвестного профессора. Подходящую кандидатуру Меривезер обнаружил на олимпе академической науки. Преподававший в Гарварде Роберт Мертон был ведущим ученым в области финансов, многие из коллег считали его гением. Он подготовил несколько поколений трейдеров Уолл-стрит, включая и Эрика Розенфелда. В 1980-х годах Розенфелд убедил Мертона стать консультантом Salomon, поэтому ученого уже связывали добрые отношения с Группой арбитражных операций. Более существенным было то, что имя Мертона тотчас открывало двери не только в Америке, но и в Европе и в Азии.