Когда деревья станут большими - [69]

Словно в ответ на его слова, во второй руке оказался короткий меч.

Снаружи доносились звуки ожесточённой битвы. Оба понимали, что звать на помощь бесполезно, так как неизвестно кто и соответственно кому прейдет на помощь. В руке императора тоже сверкнула сталь.

Дилия с немыслимой яростью ринулась вперёд, парируя выпад императора. Рунас отпрыгнул, но в стремительном выпаде нанёс Дилии колющий удар. Резкая боль пронзила её, но она молниеносно атаковала. Рунас потерял равновесие, и Дилия нанесла точный удар по мечу противника возле крестовины. Меч выпал у него из рук. Дилия не колебалась ни единого мгновенья. Воздух зазвенел, прорезаемый острием её меча. Их взгляды вновь встретились. Она увидела в его глазах удивление, казалось, Рунас не испытывал больше никаких эмоций. Управляемая только всепоглощающей яростью, стиснув зубы, она резко крутанулась, и меч вонзился в него. Его рот раскрылся, клинок входил всё глубже. Он схватился за остриё, кровь покрыла и его руки. Колени ударились о дощатый пол. И спустя минуту император затих, упав на меч в лужу собственной крови.

Дилия с облегчением вздохнула и развернулась к выходу. Полог палатки откинулся, и она увидела огненный шар, летящий в неё. Чудом отскочив в сторону, овдовевшая императрица с ужасом поняла, что в ловушке. Огонь разлился наподобие лавы, пожирая преграды на своём пути. Снаружи её, скорее всего, поджидают. Но выхода не было, огонь подбирался всё ближе. Дилия вспорола кинжалом тент палатки — огонь, подкормленный кислородом, полыхнул сильнее. Выскользнув наружу, она тут же вскочила на ноги и накинула на себя щит. Вокруг, валялись куски тел, полыхали палатки, но живых не было. Над замком висело неповторимое чарующее магическое зарево. Дождь не прекращался, и природные молнии, пересекаясь с сотворёнными, казались почти нереальными. Дождевая вода устремлялась потоками по скользкой глинистой почве, унося с собой грязь, нечистоты и кровь.

Осмотревшись по сторонам, Дилия поспешила туда откуда раздавались самые яростные звуки сражения. Проходя мимо очередного обугленного палаточного скелета, она услышала стон и, присмотревшись, увидела человека, лежавшего в грязи. Раненный силился подняться. Дилия осторожно подошла к нему и помогла, прислонив к куску уцелевшего каркаса. Человек был настолько облеплен глиной и кровью, что, когда его глаза открылись, она отпрянула.

— Дилия, детка…? — хриплым, с трудом узнаваемым голосом произнёс он.

— Рут, куда ты ранен?

Он отнял руку от распоротого живота.

— Теперь потерпи, я использую магию — будет больно, но ты попробуй не шевелиться.

Рут кивнул, убирая руки с живота и сжав кулаки.

Дилия накрыла ладонями его рану, и магия полилась сквозь неё. Стиснув зубы, он старался не шевелиться.

— Потерпи, — шептала она. — Рана не из лёгких. Знаю больно, но ты будешь как новенький. Дыши глубже, чаще и ровней.

Дилия сама прекрасно знала, какую боль причиняет ему сейчас её магия, но зато он будет жить. Когда она убрала руки, Рут был без сознания, но рана затянулась. Приведя его в чувство, Дилия помогла другу подняться на ноги.

— Ты можешь идти? Тебе надо восстановиться, найди укрытие. Я должна вернуться к остальным.

Он взглянул в её глаза и вдруг удивлённо спросил: — А что с твоими глазами?

Дилия непонимающе уставилась на Рута.

— Они другого цвета, совсем другого.

Глава 53

Войска, штурмовавшие замок, были полностью уничтожены, император Свирии отправился в другой мир. Но война не закончилась.

Вернувшись в замок, Дилия убедилась в правоте слов Рута. Её глаза больше не были цвета океанских глубин, теперь они были голубовато-серыми. В дверь комнаты постучали. Это был Халфас. Он решительно подошёл к ней и, взяв за плечи, пристально посмотрел в глаза.

— Тебе идёт, — улыбаясь произнёс он. — Видимо, дар исчез после смерти второго одарённого и всего его рода с ним. Так сохраняется закон равновесия.

И вдруг спросил:

— Ты расстроена?

— Наверное, я даже не знаю, — протянула Дилия, и почему-то ей стало себя жалко.

— Брось, вот глаза уже на мокром месте. Велика потеря… Твоя сила-то при тебе осталась. Давай лучше в госпиталь заглянем, вижу, что и тебе подлечиться не мешает.

Халфас с неодобрительной настойчивостью отнял руку Дилии, прижимающую рану в боку.

— Я сама, это так, царапина.

— Сядь, — приказал он и, дождавшись, пока она устроится на стуле, приложил руку к ране.

Дилия вскрикнула.

— Говоришь, царапина, — возмущённо протянул великий маг, не отрывая руки.

Вскоре боль прошла.

— Спасибо! — поблагодарила Дилия. — А когда ты собираешься сказать Эйрику, кто ты?

Халфас отошел к окну и, отвернувшись, ответил:

— Чем скорее, тем лучше. Я моложе не становлюсь, мне себе смену подготовить не мешало бы, да и внуков понянчить хочется.

И он, улыбаясь, посмотрел на Дилию:

— Что скажешь, я тебе на роль свёкра подхожу? Или у вас несерьёзно?

Дилия замялась, но, взглянув в ясные голубые глаза старика, уверенно ответила:

— Всё серьёзно, и, когда война закончится, я буду рада, если ты станешь называть меня своей дочерью.

Старик подошёл к Дилии и обнял:

— Мы скажем ему прямо сегодня.

Дверь распахнулась, и в комнату зашёл Эйрик.