Когда человека не было - [18]

Наконец маленький чунг совсем успокоился и перестал трясти головой и лапами, но делал это не по своей воле. Пома перетаскивала его с места на место, подхватив передней лапой подмышки, таскала по деревьям и по земле, давала ему плоды, которых он не брал и не видел; смачивала ладонь и клала ему на израненную спину — единственный способ, которым чунги лечили свои раны.

Но рана от когтей пестро-серого гри загноилась, запахла, в ней завелись черви. Пома, внимательная и заботливая мать, слизывала червей языком и отгоняла лапами мух, ползавших по ране. Чунг повсюду следовал за нею, печально мигая глазами, серьезный и молчаливый; он не сознавал положения детеныша, но всегда был настороже, когда они спускались на землю, и всегда был готов раскрыть пасть для предостерегающего рева.

Наконец маленький чунг совсем успокоился и перестал трясти головой и лапами. И пома поняла — почувствовала, что это значит. Она заревела зловещим, отрывистым ревом и понеслась с ветки на ветку, с дерева на дерево, не переставая реветь. Чунги отвечали ей раз и два, а потеряв из виду, умолкали. Хвостатые чин-ги при ее появлении переставали кричать и прыгать и начинали скулить. А мертвое тельце маленького чунга болталось при ее прыжках, холодное и безжизненное, с повисшими лапами и головой.

Два дня и две ночи пома носила его, подхватив под мышки, и прыгала с ним по деревьям, не переставая реветь. Ее частые крики не давали чунгам спать по ночам. Но запах, шедший от трупа детеныша, стал нестерпимым. Тогда чунг и пома спустились на землю и засыпали трупик сухими листьями и ветками. Потом они отошли на несколько прыжков, чтобы не так ощущать запах, и сели на землю. Странные, хриплые звуки сжимали горло поме; из глаз у нее по каплям струилась вода.

Чунг смотрел на нее, молча удивляясь и молча мигая своими маленькими глазами: страдания помы были ему непонятны.

Глава 10 БОРЬБА С РИ-МИ

Когда чунгу случалось умереть в присутствии других чунгов, последние начинали громко, протяжно реветь: смутная, неопределенная тревога охватывала их и угнетала их сознание. Сами не зная, зачем и почему, они заваливали труп ветками, а потом расходились, не интересуясь больше похороненным покойником. Впрочем, судьба умерших чунгов была всегда одинаковой: их поедали трупоеды хе-ни и ри-ми.

Запах, шедший от детеныша и отогнавший чунга и пому от могилы их первенца, привлек трупоедов ри-ми. В полумраке лесной чащи вокруг заблестели попарно яркие точки. Послышался тонкий, жалобный вой. Ри-ми собирались…

Ри-ми были небольшие робкие животные. Мимо них, не боясь нападения, мог пройти даже кроткий дже. Они скитались в лесу попарно, никогда не больше двух, и у них не бывало другой цели, кроме трупов животных, запах которых они чуяли издалека своими тонкими заостренными носами. И первые же два ри-ми, которым попадался гниющий труп мертвого зверя, поднимали тонкий, жалобный вой. Другие ри-ми, услышав его, шли в эту сторону, издавая такой же вой. Их слышали третьи и, в свою очередь, передавали дальше. И со всех сторон к обнаруженному трупу стекались сплошные потоки воющих ри-ми. Ничто больше не могло остановить их алчности: своей многочисленностью они становились опасными даже для грау. Они оспаривали друг у друга учуянную добычу, сзывали друг друга для общего дележа, а потом накидывались и рвали друг друга с такой же яростью, с какой до этого рвали гниющий труп.

…Количество блестящих в полумраке глаз увеличилось, и кольцо вокруг чунга и помы сузилось. Жалобный вой стал еще более резким и алчным. Но ри-ми все еще не решались нападать: у кучки веток, откуда шло привлекательное для их обоняния зловоние, сидели два крупных, сильных чунга. И ри-ми продолжали ждать, чтобы чунги ушли на деревья и оставили труп детеныша в их распоряжении.

Но чунг и пома, сидя спиной друг к другу, взъерошились и угрожающе рычали: они хотели защитить детеныша от такого быстрого съедания. Они словно решили, что скорее пусть будут съедены сами, но не позволят ри-ми съесть его. Не обращая внимания на запах, они подошли к кучке ветвей поближе и ждали нападения ри-ми.

Тем временем ри-ми стало уже много-много, а другие все подходили и подходили и вторили жалобному вою первых. И вот несколько ближайших кинулись вперед и, невзирая на опасность со стороны двух крупных чунгов, сунулись мордами в кучку веток. Пома мгновенно подскочила к ним, схватила одного из алчных хищников передними лапами за голову, свернула ему шею быстрым, резким движением и, яростно взревев, далеко отшвырнула его. Потом сделала то же с другим. Остальные ри-ми отступили. Их алчный жалобный вой сменился недовольным визгом, когда они поняли, что двое чунгов решили не отступать. Тогда, в свою очередь, они решили напасть со всех сторон сразу.

И ри-ми напали со всех сторон одновременно. Не на чунга и пому, а на кучку веток, откуда шел манящий для них смрад от трупа маленького чунга. А так как чунг и пома не хотели уступать им этого лакомства, то, естественно, надо было напасть и на них. Один ри-ми вонзил острые зубы в ногу чунгу. Последний, схватив его огромной рукой за морду, оторвал от себя вместе с куском мяса, а потом, ревя от боли и ярости, свернул ему шею и со страшной силой швырнул его в других нападающих ри-ми. Двоих он убил одним ударом, другие отступили, но потом налетели снова.