Когда Англия вторглась в Советскую Россию - [53]
Для морального состояния Янга в эти тяжелые для него годы было важно сознание собственной правоты в оценке событий в Архангельске, а также поддержка со стороны многих здравомыслящих людей в Англии. Вискеманн писал ему 10 декабря 1918 года: «Я не буду особенно распространяться о местных делах. По-видимому, кому-то у вас не нравятся мои представления, или, вернее, наши, цо известному вопросу, которые, к несчастью, противоположны представлениям правительства Его Величества. Твоя лебединая песня, конечно, вполне оправданна, но никто не обратит на нее внимания. Тошнотворна — вот слово, характеризующее нашу британскую печать». 14 декабря Вискеманн пишет, что среди русских войск, сформированных союзниками, произошел мятеж, который, по его мнению, был неизбежен, и 13 человек расстреляли. Даже когда союзники благодаря усиленному снабжению оружием, продуктами питания и одеждой сумели весной сколотить какое-то подобие русской армии, Вискеманн 7 мая 1919 года писал: «Я не сомневаюсь в том, что вся затея рухнет, словно карточный домик, как только мы смотаемся отсюда. Для многих письма в „Таймс“ звучат как откровение — во всяком случае, большинство отзывается о них с одобрением». Вискеманн и Коул пытались как-то примириться с совершившимся фактом интервенции, с которым Янг в свое время примириться никак не мог. Теперь, когда союзники сформировали новые русские батальоны, оба придерживались линии «идти дальше до самого конца». Они, по-видимому, не сомневались в том, что вскоре войска союзников соединятся с Колчаком. Но этого, как известно, не произошло, потому что некоторые из этих вновь образованных батальонов перебили своих и английских офицеров и перешли ка сторону Красной Армии. Примерно 29 июля 1919 года Вискеманн писал, что «ситуация оставляет желать лучшего, и бог знает, к чему все это приведет». Он предвидел свой «вынужденный и внезапный отъезд». Тем временем действия властей приняли «форму белого террора». 14 августа Вискеманн писал о странных денежных знаках, усеянных царскими эмблемами, о которых он упоминал в письмах ранее. Некоторые эмблемы были вытравлены механическим способом, но не все. «После кропотливой работы весной по введению наших мерзких денежных знаков в обращение… теперь мы трудимся как проклятые. чтобы изъять их из обращения и как-то уничтожить». Десять человек трудились над этим «незаконным детищем казначейства». А последнее письмо Коула Янгу от 17 августа 1919 года содержало признание: «Твои худщие опасения относительно этого предприятия (интервенции) оправдались». Вскоре войска союзников начали унизительную эвакуацию из Архангельска.
В архивах министерства иностранных дел хранится примечательный документ, который наглядно иллюстрирует точку зрения и Вискеманна, и Янга на поведение союзников в Архангельске. Он не датирован, но, очевидно, относится к самому началу 1919 года. Текст, написанный на почтовой бумаге Ассоциации молодых христиан[157], гласит, что англичане «непопулярны в этом краю» (имеется в виду Архангельск). Причиной этому является «надменная и повелительная» манера поведения. «Мы не должны чувствовать себя здесь как завоеватели и должны помнить, что было бы с Англией, если бы не жертвы русских в первые два года войны. Мы должны проявлять к их женщинам максимум уважения и учтивости. Русские пытались искоренить пьянство. Должны ли мы примером своей невоздержанности отбросить их к отправной точке их усилий? Мы не должны злоупотреблять гостеприимством. Один русский господин в Архангельске спросил, почему английские офицеры, которых он приглашает отобедать, всякий раз предлагают ему виски и сигареты по весьма высоким ценам? Лица, ведущие пропагандистскую работу, по большей части являются „коммерсантами с довоенным опытом“. Их кругозор узок, поэтому не следует привлекать таких людей к пропагандистской работе. Нам следует прекратить рассуждения о большевизме».
Этот документ подписан Ф. Комлоши. Его преподобие Френсис Комлоши, кавалер ордена Военного креста, капеллан вооруженных сил 1916–1918 годов, а затем главный капеллан 29-й дивизии, посетил Архангельск и записал свои впечатления. Он учился в той же школе, что и пишущий эти строки, и был посвящен в духовный сан в 1904 году, как свидетельствует церковный справочник за 1920 год, т. е. был священником с большим опытом.
Еще одним документом, интересным для нас, является письмо из Архангельска начальнику военной разведки в Лондоне, датированное 27 апреля 1919 года. В нем говорится о том, что листовки, подписанные руководителем Союза британских моряков Хавелоком Вильсоном, сыграют «весьма полезную роль среди рабочих, мобилизованных и сражающихся на стороне большевиков». Теперешнее поколение может не знать, каков был политический облик г-на Хавелока Вильсона. Он стоял настолько правее тред-юнионистского движения в Англии, что находился в постоянном конфликте даже с самыми умеренными коллегами, возглавлявшими другие тред-юнионы. Нелепое предположение военной разведки в Архангельске, возможно, свидетельствует о политической «мудрости» военщины.
Оба документа, очевидно, были переданы на рассмотрение г-ну Линдлею 3 мая 1919 года. Он докладывал министру иностранных дел Бальфуру: «Надлежащей сферой для приложения сил военных является деятельность, которой они могут принести значительно больше пользы делу пропаганды, чем гражданские лица своими речами и листовками. Пока что, насколько я знаю, наши офицеры и солдаты не проявляли грубости к населению. Однако достойно сожаления распространение пьянства и организованной эксплуатации населения как нашими офицерами, так и солдатами, которые продают по непомерным ценам продукты, ввезенные правительством Его Величества для нужд вооруженных сил и для питания населения губернии». Командующий группой войск решительно закрывал глаза на подобную практику. Однако Линдлей боялся, что представители других союзнических сил в Архангельске окажутся «более щепетильными в этом отношении»
