Когда Англия вторглась в Советскую Россию - [29]
Таким образом, и деятельность Кроми, хотя она велась «по возможности тихо», полностью соответствует генеральному плану, составленному г-ном Бальфуром и одобренному военным кабинетом 21 декабря 1917 года в качестве руководства к действию для различных государственных ведомств, непосредственно подчиненных ему.
Часть III
В той тайной подготовке к свержению Советской республики, включавшей деятельность как внутри страны, так и за ее пределами, Архангельску, с давних пор служившему морскими воротами в Россию, особенно в торговле с Англией, отводилась немаловажная роль.
Возможность подготовить мятеж местного населения была ничтожно мала. На сотни миль к востоку, югу или западу не наблюдалось какого-либо антисоветского движения. Борьба против германского влияния, германской военной угрозы была слишком нелепым предлогом, чтобы обмануть кого-либо. Только человек, живущий за две тысячи миль от этих мест, не знающий географии и одурманенный пропагандой, мог бы принять призывы к борьбе с немцами за чистую монету. В Архангельске даже не было того плацдарма, какой имелся у союзников в Мурманске с 1916 года и который они начали расширять с марта 1918 года. Практически в Архангельске могла быть осуществлена только высадка британских вооруженных сил, и поэтому обсуждение вопроса о вторжении происходило в Лондоне «по возможности» без уведомления британского консула. Его повседневная деятельность и контакты с местным Советом были для министерства иностранных дел, военного министерства, адмиралтейства и других ведомств удобной ширмой для подготовки вторжения.
О радужных планах британских властей относительно устройства жизни на севере России в случае победы над большевиками свидетельствуют послания одного из главных организаторов вторжения. Речь идет о генерал-майоре Пуле, знавшем в определенной степени страну, поскольку ему пришлось работать в царской армии. Он имел также некоторый опыт работы в Архангельске. Перед тем как покинуть Москву в конце февраля 1918 года, он в письме ведомству по борьбе с поставками противника писал, что в стране «медленно, но верно идет процесс разрушения» и что вскоре произойдет «полный крах». Поэтому важно подготовиться к тому, чтобы захватить инициативу в области торговых отношений с Россией после войны. «Из всех планов, о которых я слышал, больше всего мне нравится тот, в котором предлагается создать Северную федерацию с центром в Архангельске». Далее, полный оптимистических ожиданий, Пуль продолжал: «Для того чтобы прочно утвердиться в Архангельске, вполне достаточно одного военного корабля в гавани. Мы смогли бы получить прибыльные лесные и железнодорожные концессии, не говоря о значении для нас контроля над двумя северными портами»[97].
Однако потребовалось несколько месяцев дискуссий, прежде чем стало возможным предпринять действия, «приблизившие» эту приятную перспективу. Тем временем министерство иностранных дел стало прислушиваться к советам следующего рода:
11 мая 1918 года г-н Линдлей, советник британского посольства, заметил, что французское предложение направить в Россию поверенного в делах кажется ему неуместным, если предполагается военная интервенция в Порт-Артуре. Насколько ему известно, намерение именно таково. «Я верю, — продолжал Линдлей, — что будет сделано все возможное, чтобы отправить какие-нибудь военные силы в Архангельск и тем самым сохранить склады». Таким образом, интервенция с моря в обоих концах России, по крайней мере в его представлении, готовилась по единому плану[98].
Три дня спустя министерство иностранных дел получило составленное в решительных выражениях письмо ранее упомянутого капитана Алекса Проктора, подписанное им в качестве представителя британской военной миссии поставок в Россию, департамента военных контрактов и ведомства по борьбе с поставками противника. Он призвал к «немедленной вооруженной оккупации Архангельска. Это единственное средство сохранить хоть какое-то влияние союзников на Россию». Оккупация будет способствовать «быстрой» консолидации «лояльных, патриотически настроенных русских». Более того, он утверждал, что его точка зрения была полностью одобрена г-ном Эрнестом Вильсоном, главой фирмы «Малкольм и Кº» — крупнейшей фирмы по Экспорту Пеньки и Конопли из России (прописные буквы г-на Проктора). В годы войны Вильсон возглавлял комитет военного министерства по Закупке Пеньки в России[99]. В общей сложности он провел в России двадцать лет. В этом письме он называет Локкарта, все еще возражавшего против вооруженной интервенции, «простофилей». Несколько дней спустя в беседе в министерстве иностранных дел, снова настаивая на интервенции, Проктор заявил, что Локкарт «либо дурак, либо изменник» и что он бы его повесил[100]. Раздражение Проктора было вызвано тем, что Локкарт предлагал Какие-то формы сотрудничества с Советским правительством по реорганизации вооруженных сил, которые, как он предполагал, конечно, будут вовлечены в войну против немцев.
Замыслы относительно вторжения в Архангельск, очевидно, строились не одним Проктором[101].
Керзон в одном из документов писал: «Большинство наших советников придерживается мнения о том, что создание нового государства или армии в России на развалинах большевизма представляет собой фантастическую мечту. Между тем у нас есть генерал Пуль, советующий оккупировать Мурманск и Архангельск»
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?