Когда Америки не было - [47]

11 апреля 1803 года Талейран пригласил Роберта Ливингстона для беседы в свой особняк. Подали вино в хрустале и отменные hors d'oeuvres. Повар Талейрана считался самым изощренным «строителем блюд» во всем Париже. После протокольного обмена дипломатическими новостями глава внешнеполитического ведомства Франции с невозмутимым видом задал вопрос послу Соединенных Штатов: «Сколько вы готовы заплатить за всю Луизиану?»

Ливингстон на секунду лишился дара речи. Всего три недели назад холеное аристократическое лицо Шарля Мориса де Талейрана демонстрировало американцу святой патриотический эрфикс: «Ни пяди французской земли!»

Самое большее, о чем могли мечтать Джефферсон и Ливингстон – владеть окрестностями Нового Орлеана и устьем Миссисипи. Невероятным успехом считалось бы дополнительное приобретение прилегающей части побережья Мексиканского залива (так называемой Западной Флориды). Инструкции, которые вез Монро из Белого дома, предписывали в случае отказа Наполеона отстаивать права американской навигации на Миссисипи и свободной торговли через порт Новый Орлеан.

Великий интриган Талейран с оттенком легкого равнодушия в голосе предложил послу Ливингстону назначить цену за гигантский кусок североамериканского континента. Дипломат из Нью-Йорка сказал, что не готов сразу ответить на такое предложение, но выразил мнение, что американцев устроит цена в двадцать миллионов франков (около четырех миллионов долларов). Наполеоновский министр сказал, что сумма слишком мала и что они могут вернуться к переговорам завтра.

Бурбон-стрит в Новом Орлеане

До трех часов ночи Роберт Ливингстон сочинял пространное послание в госдепартамент, понимая, что у него самого времени нет. Даже срочная депеша плыла через океан полтора месяца. Положительный или отрицательный ответ из американской столицы вернулся бы с той же скоростью. Ливингстон верно оценил ситуацию, что не в правилах корсиканца вести многомесячное дипломатические лавирование.

На следующий день, 12 апреля, в Париж прибыл Джеймс Монро, который также был сражен новостями бонапартовой политики. У него даже разыгралась сильнейшая невралгия, отправившая чрезвычайного посла в постель. Вечером того же дня в американское посольство на улице Турнон явился глава французского казначейства Барбе-Марбуа с сообщением, что он уполномочен вести переговоры о продаже Луизианы.

Финансист и опытный дипломат Франсуа де Барбе-Марбуа (Barbé-Marbois), в отличие от Талейрана, считался неподкупным министром и самым исполнительным из высших чиновников Наполеона. Это говорило о том, что переговоры в Париже будут деловыми, скорыми и без обременительного дипломатического котильона.

Казначей Наполеона назвал цену в 22 с половиной миллиона долларов за всю Луизиану. 15 апреля на новой встрече с Барбе-Марбуа американские дипломаты назвали свою цену – 8 миллионов долларов. Первый консул Франции взял паузу, подкинув дуэту заморских переговорщиков намек на то, что он вообще может передумать. Потерявшие сон Ливингстон и Монро вновь засели за отчеты в Вашингтон, но решили не сдавать позиций.

Наполеон Бонапарт хранил молчание почти две недели. Непроницаемый глава внешнеполитического ведомства Шарль Талейран задерживал формальную процедуру вручения верительных грамот нового посла США. У Джеймса Монро от волнения вновь разыгралась ужасная невралгия. Чрезвычайный посол не вставал с постели, ибо любое движение вызывало нестерпимую боль в спине.

Утром 27 апреля Барбе-Марбуа явился в посольство Соединенных Штатов и у кровати Монро объявил, что Наполеон снизил цену до 16 миллионов. Болезнь болезнью, но янки умели торговаться. При следующей встрече 29 апреля американцы предложили 12 миллионов долларов. Джеймсу Монро на следующий день стало лучше – и стороны сошлись на 15 миллионах (80 миллионов франков).

В золоченой приемной министерства финансов Франции под строгим взглядом «короля-солнца» Людовика XIV с гигантского парадного портрета проходили заключительные переговоры Барбе, Ливингстона и Монро о продаже «земель Луи». В другом парижском дворце в том же апреле 1803 года разыгралась не менее драматическая сцена. Наполеон принимал горячую ванну с розовым маслом, когда в Тюильри ворвались два его брата. Старший, Жозеф Бонапарт, и младший, Люсьен, не обладали талантами Первого консула, но пытались играть собственную роль во внешней политике. Братья уговаривали Наполеона не отдавать Луизиану. Дискуссия в ванной сопровождалась столь бурными корсиканскими эмоциями и жестами, что стоявший рядом слуга Наполеона упал в обморок. Пришлось звать других слуг на помощь, чтобы привести в чувство камердинера и вытащить консула из мраморной чаши. Жозеф Бонапарт громко хлопнул дверью ванной, а мокрый Наполеон в бешенстве разбил драгоценную табакерку о белый пол каррарского мрамора.

Сена, Миссисипи, Миссури

В первые дни 1803 года президент Джефферсон передал Конгрессу США секретное послание, в котором просил выделить сумму в две с половиной тысячи долларов на экспедицию, цель которой – найти водный путь по рекам и озерам через весь американский континент до Тихого океана. Джефферсон писал: «Экспедиция посетит индейские племена, живущие вдоль Миссури, в целях налаживания торговли мехами, а также составит карты водного торгового пути к западному океану. Возглавит вояж способный и надежный военный офицер с командой из 10–12 тщательно отобранных добровольцев».