Кофейня в сердце Парижа - [4]

Я встал и двинулся в неизвестном направлении. Мне не важно было, куда идти, у меня не было конкретной цели. Я гулял и рассматривал зеленые сады. Вчера я закончил читать одну интересную книгу, мне нравится заварить себе крепкий чай, сесть на подоконник и погрузиться в другую реальность. Это для меня наслаждение – выходить из своей комнаты, следуя зову автора, наблюдать за интересными людьми. Как жаль, что в моем мире нет интересных людей. Самое приятное чувство – это когда ты на время откладываешь в сторону книгу и смотришь в окно. Ты придумываешь себе продолжение этой истории, телом сидишь на подоконнике, а душой еще там. Книга – это окно в другой мир. И пусть я конченый самоубийца, но я обожаю прыгать из окон.

У меня есть личная библиотека, да, это громко сказано. Точнее, у меня есть место, которое я называю своей библиотекой. Это место находится на полу, у окна. Три стопки книг, блокноты, исписанные высказываниями, которые запали мне в душу. Один карандаш, было бы неплохо его подточить. Это теплое место, там, у окна стоит батарея. Собственно, так я живу.

Зачем мне нужны люди, когда есть книги?

Я уже собирался уходить из парка, когда увидел одну любопытную картину. Девушка шла мне навстречу. Нет, не так. Она, как инвалид, получивший боевое ранение в ногу, хромала навстречу ветру. У нее, по всей видимости, был сломан каблук, а иначе я бы не смог объяснить эту изящную, живописную походку. Она была красивой, я бы даже сказал – очень, такие, как она, умеют ходить на каблуках.

– В этом мире нет настоящих мужчин? Закончились? – сказала она громко, чтобы слышали все. А затем добавила:

– Видимо, сегодня не мой день.

Я прошел мимо нее и боковым зрением посмотрел на ее профиль. В ней что-то было. Я не могу объяснить – что. Я словно уже встречал ее раньше, в другом месте, при других обстоятельствах. Неведомая сила заставила меня остановиться. Что я делаю? Зачем мне это? Я развернулся и пошел вслед за ней. Я обошел ее сбоку и встал напротив нее. Она посмотрела мне в глаза. Это они, эти глаза… Девушка стояла в недоумении. Я приблизился к ней и, не сказав ни слова, обхватил левой рукой ее спину, нагнулся. А правой поднял ее ноги. Она лежала в моих руках, молодая особа со вкусным парфюмом. Вишневый, вроде бы. Не важно. Я развернулся и направился в сторону дома. Сделал шаг. Еще один. Она молчала и только рассматривала мое лицо. Было ли мне тяжело? Было. Но я шел. Твердой походкой, не глядя под ноги, я знал свое направление.

– Тебе стоит поменять футболку и принять душ, – ее воздух коснулся моей щеки. Как романтично.

– А тебе не мешало бы сбросить несколько лишних килограммов, – не растерялся я.

Она сдержанно засмеялась.

– Спорт еще никому не вредил.

Значит, это я – слабак, а не ты тяжелая? Ну-ну. Про себя улыбнулся.

– Куда мы идем? – после длительной паузы спросила она.

– А это имеет значение?

– Никакого, – не раздумывая, ответила она.

Этим она мне и понравилась. В ней было что-то такое, что было во мне. Но пока я не мог объяснить, что именно. Я еще мало эту девушку знал.

– Меня зовут Ли…

Черт, я поклялся не произносить ее имени. Ты безымянная, Донна. И я безымянный…

Я открыл глаза и очнулся снова в этой кофейне. Я посмотрел на стекло – той женщины не было, сидевшей позади меня, потерпевшей развод. Только пустой стул и чашка недопитого кофе. Я оказался прав. Вы больше сюда не вернетесь. И на том спасибо.

Я, тем временем, собрался и по знакомой дороге вернулся домой. В свой склеп, свою могилу, в музей дышащих картин. Я рисовал ее ночью, когда безумие брало надо мной верх, когда я был опьянен идеей оживить то, что убито. То, что растоптано. То, что мое. Я писал ее каждую ночь, писал и во сне, если спал. Я не ел, я не пил, я не жил. Я пытался создать человека живого из памяти, из образов, из разбитых зеркал. Я пытался вдохнуть воздух в легкие утопленнику, я целовал мертвые губы. Кто я? За что мне это? Я сходил с ума каждую ночь. А поутру просыпался человеком.

* * *

На следующий день я вновь встретил убийцу. Париж сидел за своим столиком, внимательно изучая фотографии. Я не знаю, что на них было или кто, но я всем своим нутром чувствовал, что на одного человека в этом мире станет меньше. Я прошел мимо него. Он смотрел в мою спину, я это чувствовал всем телом, его ледяной взгляд, подобно кинжалу, притрагивался к моей спине. Он был, словно палач, который исполнял объявленный приговор, но это не было его оправданием. Наемный убийца, киллер, бездушная тварь. Бесчеловечное существо, которое отняло у меня все. Еще не пришло твое время. Живи! Если жизнью можно назвать твое существование…

Меня схватили за руку, это была рука отца, твердая рука, цепкая хватка. Я его называю отцом, потому что так его называла Она.

– Чего ты ждешь? – процедил сквозь зубы он.

Я привык к приступам неконтролируемой агрессии с его стороны, я на него не сердился. Напротив, со временем я к этому начал относиться с пониманием. Побывав в его коже. Узнав, что такое – потерять свою дочь…

– Еще не пришло его время. Не бойся, я выучил каждый его шаг. Ему не скрыться от меня, да он и не думает об этом. Не от моей пули умрет, так от твоей или твоих людей. Он это прекрасно знает. Ты сам-то знаешь, каково это – быть обреченным на смерть? Это как жить с раковой опухолью. В данном случае, опухоль – это я.