Кофейня - [31]

Но невозможно было закрыть глаза на то, что столь долго мучило ее.

Как бы она ни хотела забыть, но обида была. Пусть и простила Лена его уже давно, но сейчас, разворошенная его словами боль, резала все внутри, от такой несправедливости. От того, что так все получилось.

Лена попыталась отстраниться, вырваться из этого омута зарождающегося желания, страсти, куда Леша все глубже ее затягивал нежным касанием своих губ, своими руками.

Ей нельзя было поддаваться.

Не стоило идти по тому пути, который он предлагал. Не было смысла делать вид, что не произошло ничего за эти годы. И раз уж они начали говорить…, наверное, стоило им до самого конца все выяснить.

Невозможно решить все, что случилось, просто тем, что он теперь появился в ее жизни. Им обоим стоило подождать и все осмыслить.

Потому что, как ни любила бы она его, но не было у Лены уверенности, что они смогут это осилить.

- Отпусти…, пожалуйста, Леша, отпусти, - ее голос был хриплым и тихим, Лена никак не могла заставить себя отступить. Едва собралась с силами, чтобы хоть немного отклониться от его губ, но Алексей не поддавался ее попыткам, только сильнее обнимал, и нежными, едва ощутимыми касаниями, дразнил ее щеки и скулы. - Я не могу, дай мне время. Не выйдет у нас так.

Она снова дернулась, словно надеялась вырваться.

- Не могу, котенок, не могу отпустить, - Леша уткнулся носом в ее ключицу. - Я боюсь, что ты убежишь, едва я разожму руки, или меня попытаешься за двери выставить.

- А чего ты хотел?! - горечь придала ей силы, и Лена, все же, нашла в себе силы оттолкнуть его. - Что я с радостным криком брошусь к тебе? И забуду все?

- Лен,… - лицо Алексея потемнело.

И она прикусила губу, зная, что он осознает свою вину.

В том и была проблема, Леша всегда слишком ответственный был. Все всегда брал на себя. И заслуженное и незаслуженное. На него все могли положиться. А вот она, как выяснилось, не смогла…

- Молчи, Леша, просто дай мне сказать, это нелегко, так что не мешай, ладно? - она отвернулась, чтобы не видеть его взгляда, потому что надо было рассказать, а когда Лена смотрела в глаза Алексея, она обо всем забывала. Весь мир переставал иметь для нее свое значение. - Я верю тебе, правда, верю. Только мне от этого - не легче, понимаешь? - Лена прерывисто вздохнула. - Думаешь, так просто забыть все, через что мне пришлось пройти? В одиночестве, между прочим, - в ее голосе была горечь, и упрек. Что уж там, ей было обидно, и она не могла этого скрывать.

- Ты меня не мог найти, да? Думаешь, я от тебя пряталась? Нет, я в больнице была, как и мать твоя, только одна. Даже до дома тогда не дошла, меня с улицы забрала скорая. Я этого не помню. Вроде и в сознании была, но не помню, только, как голова закружилась, и боль…, мне было жутко больно. У меня аборт начался. Кто-то скорую вызвал, но я ничего из этого не понимала, и сумку у меня тогда украли, с телефоном. Мне потом говорили, что я телефон Нади сказала, и ей позвонили. Но я и этого не помню. Три дня в реанимации пролежала. А когда пришла в сознание…, - она сглотнула, и облизала пересохшие губы. Лене было сложно об этом вспоминать.

Вся ее беременность была сплошным испытанием, и если бы не Лешенька, не ее дикое желание дать ему жизнь…, наверное, она бы просто опустила руки, не боролась бы.

И тогда, их обоих бы уже не было на этом свете. - Когда я пришла в себя - пыталась тебе дозвониться, но никто не брал трубку, и я уговорила врача, чтоб он к тебе домой заехал…, - Лена спрятала лицо в ладони, потому что от этих воспоминаний у нее опять побежали слезы. Господи! Да что ж такое?! Что ж она никак успокоиться не может? - Он сказал, что никого дома не было, а соседи сообщили, что ты уехал в Чехию.

Она не обернулась за этот монолог ни разу. Ни когда он скрипел зубами, ни когда тихо бормотал ругательства. Даже когда Леша ее взял за плечо, она не повернулось, у нее просто сил для этого не осталось.

- Лена…, - голос Алексея больше походил на хрип, но и это не заставило ее посмотреть на того, кого она так сильно любила все это время. - Котенок… я…, черт, я ничего не знал…Хотя, какое это имеет значение…

Он снова пробормотал что-то сквозь зубы, но она не расслышала. Ей и своих переживаний, попыток справиться с истерикой, хватало.

- Думаешь, мне легко было со всем этим жить, Леша? Нормально воспитывать ребенка? - она резко дернулась, сбрасывая его горячую ладонь с себя. - А теперь, ты просто возвращаешься, и говоришь, что за мной приехал… Я не понимаю, что мне делать! Словно кто-то издевается надо мной на небе. Мучает. Тогда, когда я давно смирилась…

Не имея больше сил стоять так близко к нему, она резко отступила, но, не заметив табурет, зацепилась, и уперлась в стол, чтобы сохранить равновесие.

Ладонь полоснуло резкой болью.

Настолько неожиданно, что у нее даже дыхание перехватило.

Что происходит?!

Лена с удивлением смотрела на руку, где уже выступили первые алые капли, и начали медленно стекать по линиям ладони, превращаясь в тонкую струйку…

- Какого черта?!

Она не заметила, как пробормотала вслух проклятие.

С некоторым опозданием, Лена заметила осколок стакана, который не увидела до этого. Он не упал на пол, с остальными, а отскочил на столешницу, когда стекло ударилось о край.