Кофейная горечь - [25]

Я замерла в нерешительности. Юбку было жалко. Эллис вздохнул, а потом подвинулся, пуская меня на край своего пиджака. Поколебавшись недолго между перспективами нарушить немного этикет или простоять весь разговор на ногах, я все же присела рядом с детективом. Правда, теперь приходилось смотреть на Лайзо снизу вверх. Ну, зато бок мне грела теплая спина Эллиса.

— Нана? Шувани она, ведьма, — небрежно качнул ногою Лайзо. — Так вот, угостили меня на славу, да и рассказали немало любопытного.

— Излагай, — милостиво разрешил Эллис, дожевывая корочку от пирога. И когда успел с ним расправиться? — Все то же самое, о чем ты говорил последние часа полтора, но кратко. Описания красоток из табора можешь опустить, — Эллис бросил на меня странный взгляд. — Как и свои домыслы.

— Табор в здешних местах с самой осени стоит, — неторопливо начал Лайзо. — Беда всю зиму вокруг ходила, да на излете в двери постучалась. К весне ближе Янко пропал, слепец. Он пел знатно, его в таборе любили. До сих пор себе Нана простить не может, что не уследила. Ушел на реку, прогуляться, да и сгинул — вместе с псом своим. Искали-искали, да так и не нашли, решили, что утоп. А в самом начале лета, когда поля зацвели и табор с места сниматься стал, пропала Шанита. Тут уж все не на шутку взволновались. Шанита ведь за себя постоять могла. Она все, бывало, по ярмаркам ходила, гадала… Руки у нее были ловкие, — добавил Лайзо таким голосом, что сразу стало ясно — Шанита этими руками вещи не совсем законные делала. — И все же сгинула. Влади, Нана и мать Шаниты в деревню ходили, выспрашивать пытались, не видал ли кто девушку. Так Уолш с доктором своим на них людей натравили, как лютых псов! Всем табором искали Шаниту, да без толку. Потом уже, когда через месяц она не вернулась — оплакали по нашему обычаю. А там уже и ярмарка в Бромли на носу была, решили до конца лета подождать, а потом откочевать дальше от этого злого места. Вот такие дела, — подытожил он.

Повисло молчание. Большой ночной мотылек, прилетевший неведомо откуда, бился в мутное фонарное стекло, рискуя опалить крылья. Мне было жутко смотреть на это, и я отвернулась. Но покоя не было даже в небе. Густо-фиолетовое на западе, иссиня-черное на востоке… Тревожное, темное, злое.

— И что же делать теперь будешь? — негромко спросил Эллиса Брэдфорд, разбивая стеклянно хрупкую тишину.

— Как что? — неприятно улыбнулся детектив. — Выписывать обученных собак из Бромли. Пусть вышлют хотя бы трех. Будем искать старые трупы… Вдруг нам повезет. Как вы думаете, Виржиния?

Я вообще никогда не думала, что найти старый труп — это везение, но заставила себя кивнуть:

— Непременно повезет.

— Вот и славно, — подытожил Эллис и встрепенулся: — Кстати, Нэйт, что там с анализом крови? Утром результатов еще не было, а сейчас?

— Почему же, были, но приблизительные, — сдержанно возразил Брэдфорд. — Я провел дополнительные анализы крови, тканей, мозга и содержимого желудка, и теперь могу сказать со всей уверенностью, что Бесси Доусон во время так называемой операции находилась под воздействием морфия. Раствор был введен внутривенно. Вероятно, жертву сначала оглушили ударом по голове — об этом свидетельствует гематома, и только потом сделали инъекцию морфия. В деревне наркотик достать невозможно, на это жаловался доктор Максвелл, — Брэдфорд размял травинку пальцами и рассеянно вдохнул терпкий запах. — Приходится ездить в Бромли или в один из пригородов — Найтскраун или Вуден.

Эллису эта новость понравилась необычайно.

— Значит, морфий? Приятно слышать. После того, как герцога Горинга обманутая служанка пыталась отравить морфием, Парламент обязал аптеки вести учет покупателей, которые берут значительные дозы этого наркотика или приходят за ним постоянно. Надо будет потом съездить в Найтскраун и Вуден, проверить записи за последние пару лет. В Бромли-то проверять — дело гиблое, там аптек как грязи. Кстати, а Максвеллу-то морфий зачем? Для обезболивания на операциях вроде используют хлороформ.

— Я поинтересуюсь у него, — пообещал Брэдфорд.

На этом разговор был окончен. Доктор любезно проводил меня до особняка, а Лайзо с Эллисом задержались еще ненадолго в саду. Я же, вернувшись в свои комнаты, не сразу легла спать, а сперва написала несколько писем — мистеру Уоткинсу, миссис О'Бёрн, а еще — Кэтлин Хэмбл: обращаться к самому баронету у меня не было ни малейшего желания. С Пауэллами мы уже давно договорились о встрече на этой неделе, а в остальных случаях требовалось лишь уточнить дату, что я и сделала. И, придирчиво просмотрев свое расписание, нахмурилась. Получалось, что мне придется выезжать из поместья каждые два дня. Утомительно, если учесть, что Лайзо по просьбе Эллиса занят в расследовании, и на автомобиль рассчитывать нельзя.

Значит, снова лошади. Как же я не люблю верховую езду!

Осень. Бромли тонет в ледяных туманах. Промозглая сырость сочится изо всех щелей, и от нее одеяла делаются влажными и тяжелыми. Единственное спасение от холода — камин. В самой маленькой гостиной особняка на Спэрроу-плэйс, в Семейной, как зовут ее слуги, всегда тепло и приятно пахнет. Иногда — подогретым хлебом и кофе, иногда — специями и дымом.