Коэффициент любви, или Тайна нуля - [6]

— А это смотря с какой скоростью он летел, — с хитрецой ответил Вязов. — Если с субсветовой, то, говорят, время на нем, по теории относительности, вроде бы стояло, а у нас с вами на Земле текли тысячелетия. Вот и считайте, какой тут возраст у пришельца из космоса.

— Во-первых, позволю себе заметить, — вмешался профессор Бурунов, — сомнительно, чтобы метеориты достигали в своем движении подобных скоростей. Во-вторых, еще более сомнителен пресловутый «парадокс времени», который вы упомянули. Не знаю, как вы там проходили теорию относительности, но…

— Не спорьте, — прервала Надя. — Я не хочу, чтобы это был метеорит. Пусть это будет посланец из космоса!

— Так метеорит вроде и есть посланец из космоса, — заметил Вязов.

— Нет, не такой! Мне нужно письмо от улетевшего звездолета, — вдруг погрустнев, сказала девушка.

— Зачем говорить о печальном, — прервал Бурунов. — Не лучше ли отпраздновать чудесное спасение? Наградить отважного спасителя медалью. Шоколадной, разумеется. Кстати, к нам, кажется, идут. Притом две совершенно прелестные женщины. Дети с ними. Впрочем, они только подчеркивают их привлекательность, — и возбужденный профессор вскочил на ноги, поправляя кудри.

И когда он отошел навстречу идущим, Вязов заговорщически подмигнул Наде, немало удивив ее. И она вдруг увидела в своем спасителе совсем другого человека, чем он казался. За этим с виду простоватым, подшучивающим прыгуном мог скрываться недюжинный интеллект. Он говорил об астронавигации, о теории относительности, о последнем слове в математике, как о совершенно обычном деле. И, конечно, был «себе на уме». За каждым его словом можно угадать иронию, и прежде всего к самому себе, глубокий и неожиданный смысл. Словом, Надя принялась старательно оправдывать свой проснувшийся интерес к нему.

Впрочем, справедливости ради, надо признать, что не предполагаемые качества, которыми она готова была наделить своего нового знакомого, и даже не его героический поступок привлекали ее к нему, а не вполне осознанное, необъяснимое и, конечно же, неоправданное влечение, которого следовало бы стыдиться!

Но все, что произошло вслед за тем, еще больше подействовало на Надю.

К молодым людям подошли две нарядные женщины с успевшими переодеться мальчиками и рассыпались в благодарностях за спасение их сынишек. Купальщики со всех сторон обступили пришедших.

Гордые общим вниманием, мальчуганы с любопытством разглядывали Надю, Никиту и Бурунова, который среди толпы почти голых людей выглядел инородным телом.

Когда женщины с детьми ушли, а Константин Петрович галантно отправился их проводить, Никита спросил:

— Так почему же вы ждете письмо со звездолета?

— Ах, Никита! Вспомните, ведь все знают, что целых два года прошло, как улетел звездолет, а сигналы его перестали приходить еще год назад. Дедушка почти уверен, что они погибли. А я не хочу верить. Понимаете, не хочу, не могу верить, хотя во всем ему верила. Когда он… ну, понимаете, когда он…

— Доказал, что лететь к звездам можно, — закончил за нее Никита. — Что скорость звездолетов может превышать световую и далекие звезды достижимы.

— Откуда вы знаете? — без всякого удивления спросила Надя, уверенная, что этот человек должен знать.

— Понаслышке, — улыбнулся Вязов. — И даже от той самой Надежды Крыловой.

— Какой той самой?

— Которая дочка командира звездолета Алексея Крылова.

— Вы что, колдун? Читаете чужие мысли? — шутливо спросила Надя.

— Нет, сродни сыщику. В древней литературе был такой герой, Шерлок Холмс, помните? Он всех удивлял, определяя с первого взгляда всякие подробности о каждом встречном.

— Ну, помню, — протянула Надя, пытаясь разгадать, куда он клонит.

— Своего друга доктора Ватсона он однажды поразил, все рассказав о прохожем, увиденном в окне.

— Потому что тот был его родным братом! — со смехом воскликнула Надя.

— Вы и без меня знаете!

— Конечно, и даже могу определить почему. Обо мне вы догадались, не будучи моим братом, как в рассказе о Шерлоке Холмсе. Бурунов рассказал вам о моем дедушке. Крылов же, как всем известно, был его зятем. Значит…

— У вас несокрушимая логика. Сдаюсь!

— А у вас несокрушимый героизм. И я еще отблагодарю вас. Вот увидите.

— Обязательно отблагодарите, — вполне серьезно заговорил Вязов. — В особенности когда я вместе с вашим папой вернусь.

— Что? — подскочила на песке Надя. — Разве этим можно шутить?

— А я не шучу.

— Я пока ничего о вас не знаю, кроме того, что вы прыгали на батуте и с моста. Вы наверняка не такой, каким кажетесь. Вот готовились куда-то.

— Готовились мы для участия в спасательной экспедиции, которая вылетит вслед за пропавшим звездолетом, — на полном серьезе продолжал Вязов.

— Хорошо, что профессор Бурунов увязался за дамами и вас не слышит. Не надо так играть со мной!

— Повторяю, я не играю и не шучу. Я, Никита Вязов, или Джандарканов, штурман спасательного звездолета. Скоро будет объявлен экипаж.

Надя почувствовала, что кровь прилила ей к лицу. Ну вот! Так и есть! Она же догадалась, что это не простой человек! И, чтобы скрыть свое волнение, непоследовательно сказала:

— И вы, который должен был спасти моего отца, осмелились прыгнуть в реку! А если бы вы разбились?