Коды новой реальности. Путеводитель по местам силы - [26]

Есть одна очень интересная книга «Петербургские сфинксы. Солнце Египта на берегах Невы»[17]. Оттуда можно почерпнуть достаточно много интересного и… разочароваться в мифе. Надписи на сфинксах были переведены египтологом Виктором Солкиным. Как утверждает ученый, они носят следы переделок, связанных с уничтожением имени Амона в эпоху амарнских репрессий. Позже надписи были восстановлены, но с потерей качества изображения иероглифических знаков и с внесением в изначальный текст ошибок и искажений смысла. Но никаких устрашающих надписей там нет. Не буду приводить все переводы, сделанные Виктором Солкиным, но смысл примерно следующий: «Царь Верхнего и Нижнего Египта, Нембаатра, сын Ра, Аменхотеп, властитель Фив, возлюбленный Амоном Ра» (Восточный сфинкс, надпись на груди и меж лап).

Или вот еще надпись со стороны Невы (Восточный сфинкс): «Да живет Хор, бык мощный, воссиявший в Истине, Обе владычицы, установивший законы, умиротворивший Обе земли, царь, великий творениями, владыка чудесного, никогда не делалось подобного предками, открытого лишь отцу его Амону, Владыке престолов Обеих земель, поместивший в сердце знание, подобно Тоту, царь Верхнего и Нижнего Египта, владыка обеих земель, Неб [маатра, наследник Ра, сын Ра, Аменхотеп, властитель Фив, которому дана жизнь подобно Ра в вечности]».

Так что жителям Санкт-Петербурга не стоит бояться страшных проклятий фараона Аменхотепа… Они отсутствуют в надписях.

Часовня Ксении Блаженной на Смоленском кладбище

Часовня Святой Ксении Блаженной – действующая православная часовня в Санкт-Петербурге. Расположена в Василеостровском районе на Смоленском кладбище. Пожалуй, это одно из самых светлых и энергетически «чистых», «положительных» мест силы Санкт-Петербурга.

Ксения Петербургская, умершая в конце XVIII или в начале XIX века, была похоронена на Смоленском кладбище. На её могиле насыпали земляной холмик. Люди, почитавшие Ксению, верили в чудодейственную силу земли с ее могилы и брали по горстке с собой. Холмик насыпали много раз, и каждый раз его разносили. Позже на месте холмика положили каменную плиту, которую люди также разбирали по камушкам. В третьей четверти XIX века над могилой построили маленькую часовенку. В 1902 году по проекту архитектора А. А. Всеславина была возведена обширная каменная часовня в псевдорусском стиле.

Ксения Петербургская печется о бедноте, о мещанстве, о среднем и ниже среднего классах, о тех, для кого она была единственным воплощением живой веры. Она заступница нищих, надежда чиновничества, утешение вдов и сирот, покровительница кротких семей, душа окраинного Петербурга; к ней приходили со всего города студентки, влюбленные, школьницы, страшащиеся экзаменов; к ней прибегали, молясь за больных детей, призывников, мужей… «Скорая помощница» – звали ее в Питере. И действительно, молящийся Ксении не успевал и домой прийти, как в жизни его наступал счастливый поворот.

Никто не знает ни даты ее рождения (приблизительно относимого к 1719–1730 годам), ни даты смерти (случившейся в самом начале XIX века). Известно, что в миру она носила имя Аксинья Петрова и была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, певчего при дворе Елизаветы Петровны. Когда Ксении было 26 лет от роду, Андрея Федоровича настигла внезапная смерть без покаяния. Событие это настолько потрясло Ксению, что она тут же отказалась от собственной личности, всем знакомым говорила, что умерла раба Божия Ксения, а Андрей Петрович, напротив, жив и здоров… Тут же она оделась в одежду мужа (и проходила в ней еще несколько лет, а когда она истлела, никогда не надевала ничего, кроме красной юбки и зеленой кофты: цвета формы Преображенского полка). Дом свой Ксения Георгиевна, двадцатишестилетняя вдова, весь полностью отдала стоявшей у нее на квартире Параскеве Антоновой, а все имущество раздала нищим. С тех пор откликалась она только на имя «Андрей Федорович»: так окликали ее все торговки Петербургской стороны, знавшие, что если блаженная Ксения у кого отведает пирожка или яблочка, у того весь день торговля будет удачна.

Милостыни она не просила, но принимала охотно (копейку называла «царем на коне» – на тогдашней копейке изображался всадник); впрочем, все деньги, которые ей подавали, Ксения тут же раздавала другим нищим. Удивительно при всем том, что апокрифы о Ксении Петербургской, которым в силу русской традиции положено быть максимально сусальными, не обходят таких эпизодов, которым в других житиях никогда не нашлось бы места: один раз уличные мальчишки довели ее своими насмешками, и она гонялась за ними с палкой; есть множество свидетельств о том, что она не любила возражений и всерьез сердилась, когда ее распоряжения не исполнялись… И дело тут не в одном юродстве, не в том, что русскому юродивому традиционно многое позволено – и палкой стукнуть собеседника при случае, и наорать на непонятливого, – но в том, что за Ксенией Петербургской с самого начала признавали некую власть, и не только духовную. Сорок пять лет она прожила полноправной хозяйкой Петербургской стороны – и другой хозяйки у этой местности быть не могло. Сильно подозреваю, что любить власть мы способны лишь в таком ее обличье, и лишь у такой власти есть подлинно человеческое лицо.